[А]

В связи с этим особое значение приобретает свидетельство О. Даппера, посетившего Абхазию в начале второй половины XVII в. (см. выше с. 175). Он обратил внимание на то, что у абхазов на одном из холмов территории объединенной группы хозяйств (15-20), окруженной частоколом и рвами "водружался опознавательный символ", который, несомненно, был или стягом со знаком рода в верху древка, или, что вернее, был знаменем с большой тамгой в центре полотнища, чтобы хорошо было видно издалека. Здесь он выступал, в первую очередь, как отличительный опознавательный символ.
В то же время, начиная с В.П. Пожидаева, заявившего о принадлежности тамг только привилегированным фамилиям, в основном почти все исследователи, включая Л.И.Лаврова, пишут об исключительно классовом характере этого института. Но, по-видимому, так было не всегда. Когда-то родовой знак был знаком всего коллектива, но с течением времени закреплялся за наиболее привилегированной семьей, присвоившей себе верховенство в роде и передавался уже по наследству только в ней, становясь, по словам X. Яхтанигова "классическим документом социального символизма". Такие знаки с принадлежностью мы знаем уже с довольно раннего времени. Так, известны знаки Аршакидов Парфии, Саса-нидов Ирана, Сиявушидов, Рюриковичей, Багратидов и др. Эти знаки принадлежали правящим и владетельным домам, но мы, к сожалению, не знаем сохранялись ли тогда одновременно знаки и у простых родов, не связанных с правящими.
На Кавказе же зависимые крестьяне, по мнению почти всех ученых, занимавшихся этим вопросом, обычно пользовались тамгой своего владельца, а тамги вымерших родов, как правило, присваивали себе вассальные по отношению к ним фамилии.3 В пореформенное же время многие крестьяне, "по примеру своих бывших владельцев, обзаводились собственными тамгами", однако не без сопротивления со стороны последних. Самыми
поздними из них у абхазов были знаки в виде русских и грузинских букв.