[XTV]

— Почему не были объективно оценены силы противника, не рассчитали, что Киеву бросится так масштабно помогать коллективный Запад?

— То, что коллективный Запад станет помогать Украине, было понятно. Но, несмотря на эту поддержку, украинский вопрос хотели решить быстро. Быстро его решить не удалось. Москва 8 лет пряталась от украинского вызова и в 2022 году не смогла с ним справиться. По отношению к врагам России надо действовать жестче. Потому что киевский режим является террористическим, и это успешный террористический режим. Практика показала, что такие режимы, как Талибан* , ДАИШ** , киевская хунта, очень успешные.

Люди действительно боятся. Поставьте себя на место пророссийской семьи, которая живет, допустим, в Запорожской области. Вам надо выбрать — жить ли вам под контролем Украины или России. Скажем, надо решить важнейший вопрос — куда отправлять своих детей получать образование — в украинскую школу или российскую. Если вы отправите ребенка в украинскую школу, то он будет спокойно учиться, потому что Россия не устраивает терактов. А если ребенок пойдет в российскую школу, то украинская власть там будет совершать теракты, так как власть террористическая. Естественно, вы отправите детей туда, где безопаснее. И таких кейсов по разным параметрам огромное количество. А Россия ничего не смогла им противопоставить.

— А выводы, работа над ошибками делаются или нет?

— Конечно. Мобилизацию сделали? Сделали. Правда, с огромным опозданием в отличие от Украины, но сделали. Увидели, что с мобилизованными бардак получается? Увидели. Подключили общественность и все исправили. Поняли, что не хватает дронов? Поняли. Заявил Путин, что мы должны завалить нашу армию беспилотниками? Заявил. Начали их закупать и сами производить. Значит, выводы делаются правильные. Но достаточные ли выводы — это другой вопрос.

— Назначение Сергея Суровикина тоже результат определенных выводов?

— Общественность одного генерала считает хорошим, другого — плохим. Это все от недостатка информации. На самом деле все генералы примерно одинаковые. Конечно, время от времени их надо менять и так далее. Но это не имеет большого значения. Хорошо, что с назначением Суровикина прекратились публичные споры и критика генералов со стороны тех же Рамзана Кадырова и Евгения Пригожина. Они полностью поддержали и непростое решение сдать Херсон, понимая, что это была уже военная необходимость.

— Вы писали, что сейчас создают новую ЧВК. Это делается для того, чтобы уменьшить влияние Пригожина?

— Нет у Пригожина никакого влияния. Это все сказки. Там, где не надо, нет никакого влияния. У него есть влияние там, где надо, в том, что касается военных действий. По Бахмуту у него точно есть влияние. И новая ЧВК создается не для того, чтобы уменьшить влияние Пригожина. Он все равно будет заниматься своими задачами. У него были задачи в ЦАР, Сирии, Мали, и они хорошо выполнены. Сейчас выполняются задачи на Украине, в районе Донецка, Донбасса. Пригожин отлично справляется с задачами, лучше, чем другие подразделения. Но политического влияния у Пригожина особо нет, кроме тех вопросов, которые возникают на фронте. А новая ЧВК создается потому, что опыт ЧВК Вагнера показал, что это очень хорошее дело.

— Зачем в срочном порядке были проведены референдумы и приняты в состав России новые субъекты?

— Логика здесь предельно простая. Там живут русские люди, и они всегда хотели в Россию. Те, кто против Москвы, уехали из регионов ранее. А те, кто остался, хотят говорить на русском языке, праздновать День Победы 9 мая и жить вместе с большой Россией. В условиях, когда Российская армия начала отступать, появился огромный страх среди населения. Люди стали бояться поддерживать РФ, опасаясь, что Российская армия уйдет, а их репрессируют, и Россия их не будет защищать. Но когда состоялись референдумы, Россия сказала: «Не бойтесь, мы вас защитим. Вы граждане России». В присоединении к РФ жители этих территорий видели спасение.

— Остаются ли у РФ шансы на победу?

— Да. Россия в 5 раз больше, чем Украина. Большая часть населения Украины может быть потенциально пророссийской, потому что это русские люди. Но чтобы этого добиться, нужно вооружить армию, пойти вперед, разгромить украинскую армию, установить жесткий, эффективный оккупационный режим и вылечить людей. К жителям Украины надо относиться как к членам тоталитарной секты, которых туда затащили силой. Но поскольку они уже члены тоталитарной секты, теперь они сами себя уговаривают, что находиться в данной секте правильно.

— Этого достаточно для победы?

— Еще нужна быстрая военная мобилизация экономики, общества и культуры. То, что сегодня делает министерство культуры и те, кто его курирует в администрации президента, вообще недопустимо. По сути дела, они саботируют общественную консолидацию. Создается такое ощущение, что наше министерство культуры действует в интересах врагов России. Например, для канала «Культура» такой аббревиатуры, как СВО, вообще не существует, несмотря на то что специальная военная операция идет уже почти год. Не снято ни одного фильма про СВО. Да их уже должно быть два десятка!

До этого 8 лет шла гражданская война на Украине. Где фильмы про войну, госпереворот? Ничего нет. Это не нейтральная позиция, это какое-то вредительство. Огромные бюджеты шли людям, которые сейчас сбежали. Разве не было ясно, что они враги, что они сбегут? Да всем все было ясно. Почему огромные государственные бюджеты шли противникам России? Совершенное непонятно.

Поэтому нужна общественная и культурная мобилизация. Вот Шаман спел пару песен. Почему все говорят о его песнях? Потому что они такие гениальные? Да нет. О них говорят, потому что они единственные. Больше почти ничего нет. Да и Шаман с трудом пробивается. А эти песни должны крутить каждый день.

— Почему так происходит?

— В государственных структурах, правящей партии долгое время проходил отрицательный отбор. Брали в основном серых бюрократов, которые всего боятся, а ярких людей выкидывали из системы.

— Кстати, Путин говорил, что мы не будем переходить на мобилизационную экономику.

— Он говорил то одно, то другое.

— Верят ли в победу российские элиты? Или прав Игорь Стрелков, который говорит о том, что в головах элит война уже проиграна?

— Российские элиты не верят ни во что. В этом главная проблема. Цинизм, принципиальная антиидеологичность — вот что их характеризует. Элиты готовы принять и победу, и поражение. Стрелков в данном случае ошибается. Он думает, что элиты хоть во что-то верят. Нет, они не верят ни во что.

— При этом вы говорите, что раскола в элитах нет.

— Да, раскола нет. Практически нет случаев, когда представители высоких должностных лиц уехали и публично осудили руководство России. Хотя спецслужбы десятков стран мира проводили для этого огромную работу. Но даже от таких политических фигур, как Анатолий Чубайс, которые все-таки уехали из страны, никаких публичных антироссийских заявлений не прозвучало.

Но есть угроза того, что раскол элит может быть. Почему? Потому что у нас не было чистки элит. И ее необходимо провести. Если ничего не делать, то раскол произойдет. Тем более что в элитах много потенциальных предателей. Неслучайно после объявления мобилизации многие члены семей российской элиты, в отличие от самих элитариев, уехали за рубеж. Но пока раскола в элитах нет.

— А как же разговоры о «партии войны» и «партии мира»?

— Это пишут в основном оппозиционные проамериканские СМИ.

Другой вопрос — консолидация элиты вокруг достижения победы. Она решена по минимуму. Считается, что раз никто не предал и не сбежал, консолидация элиты произошла. Но это не совсем так. Если элиты не перебежали на сторону врага, это не значит, что они консолидированы для того, чтобы воевать. Да, они не занимаются саботажем, но существенная их часть считает, что это не их война. Стрелков имеет в виду именно то, что элиты не считают эту войну своей. Для них это путинская война, война ватников, глубинного народа. А элиты этой войны не хотят, они считают, что Путин ошибся, и примут любой исход СВО. И победу, и поражение. И это, конечно, большая проблема.

— Но кто бы как в элитах ни относился к СВО, всем необходимо демонстрировать публичную к ней лояльность.

— Конечно, внешне элиты демонстрируют лояльность по отношению к СВО, чиновники ездят в Донбасс, они понимают, что иначе в будущее их не возьмут. Но есть, например, ряд весьма известных экспертных структур, которые работают на гранты администрации президента. Они 2–3 раза пробормотали что-то осуждающее в отношении Америки, и все. Посчитали, что подобного достаточно. По сути дела, это имитация поддержки.

— А чем объясняется блогерская активность Дмитрия Медведева и какие у него перспективы?

— Это объясняется тем, что предыдущая политическая ниша Медведева оказалась ликвидирована. Он был либералом во власти, у него имелась своя команда. Сейчас прозападный курс невозможен. Ему приходится искать новые ниши. Поскольку есть явный спрос на более высокий уровень патриотизма, жесткость по отношению к Западу, он его и выражает. Это востребовано населением. Как я неоднократно говорил, жестче надо, жестче. Для этого есть объективная необходимость. Политика России действительно должна быть жестче. Конечно, не по отношению к своим гражданам. Она должна быть жестче к врагам РФ. Вот об этом Медведев и говорит. Иногда зашкаливает.