Индия - удивительная страна
 

Душанбе, апрель…
В апреле, в Душанбе, иногда, бывают такие жаркие дни, кажется, что уже наступило лето. В один из таких солнечных дней, я сидел под чинарами у главного корпуса пединститута. Был очень яркий и весенний день. Сквозь молодые, изумрудно-зелёные листья чинары просачивались лучи солнца, и я даже в тени чувствовал их тепло. Только что закончилась третья пара, я сидел и раздумывал, в какую же сторону идти, к троллейбусной остановке, то ли в сторону кинотеатра «8-марта», то ли в сторону ЦУМа. Решил пройтись в сторону ЦУМа. Вы когда ни будь гуляли в середине апреля, в яркий солнечный полдень по аллеям вдоль проспекта Ленина, в Душанбе? Нет? Тогда вам будет трудно меня понять.

Это, просто ярмарка красавиц. В это время заканчиваются лекции и в мединституте, и в пединституте, и вся аллея от «Водонасоски», и аж до самого «Зинната» заполняется красивейшими студентками. Тут и таджички, и узбечки, и русские, и осетинки, и армянки, и казашки, и кореянки... Давайте лучше скажу так, тут просто – душанбинки. От разноцветья одежд аж пестрит в глазах. Тут смешение всех стилей и направлений, от таджикских национальных атласных платьев до утонченных европейских нарядов. И царит удивительнейшая атмосфера веселья с беззаботным студенческим смехом.

Пройдясь до Экомпта (бывший Дом Политпросвещения), я встретил Зарину и Дильбар, своих однокурсниц. Они с группой своих подруг фотографировались у только что запущенных фонтанов. Это было излюбленным местом всех студенток. Вокруг фонтанов распустились розы разных цветов и оттенков: бордовые, жёлтые, белые, жёлтые с красными краями лепестков...
- Джура, давай к нам, - крикнула Зарина
- Нет, не буду портит вашу девичью компанию, - отшутился я
- Ну, тогда подожди, у меня к тебе дело, - попросила Зарина
Подул слабый ветерок со стороны фонтанов. И меня обдало прохладной водяной пылью. Приглядевшись к сильно бьющим струям фонтана, я заметил между ними слабо видную радугу.

Девушки сделали несколько снимков, и фотограф протянул одной из них, квитанцию с датой, когда будут готовы снимки.
- Послезавтра у нас зачёты по грамматике (английского языка), и Галина Сергеевна сказала мне, что не допустить меня к экзаменам, если я не сдам зачёт, - начала разговор Зарина.
Зарина, это одна из самых красивых девушек, но не самая успевающая студентка нашего курса. Девушка способная, но немного ленивая. Всегда носила ссобой плеер, и очень любила слушать песни Стинга, группу ДДТ, и Далера Назарова.
- И что, ты хочешь, чтобы я объяснил тебе всю грамматику, за один день? – с улыбкой спросил я её.

- Да нет же. Только тему по перфектным временам.
- Ну, это я тебе сейчас разъясню, пока дойдём до остановки, - согласился я.
Такой девушке, как Зарина было очень трудно отказать. Внешне она была чуть похожа на индийскую красавицу, киноактрису Айшвария Рай. Такая же чуть вздёрнутая, чувственная верхняя губа, светлолицая, но с чернюшими сверкаюшими глазами. Красивые темно-каштановые волосы заплетены во французкую косу. На ней было, сегодня, атласное платье с короткими рукавами, с зелёно-жёлтым оттенком.
- Ну, тогда, давай пройдёмся пешком до ЦУМа, - предложила она.

И мы влились в общий поток студентов, и медленными шагами пошли по аллее. Дильбар тоже присоединилась к нам.
Пока шли, я пытался объяснить особенности перфектных времён в английском языке, она часто кивала головой, но никаких вопросов не задавала. С противоположной стороны дороги, от магазина «Ригонда», дорогу перебежали мальчишки, и стали предлагать проходяшим студентам фисташки нанизанные на ниточки.
- Ака, барои духтарои хушруда бигир (Брат, купи для красивых девушек), - пристал один шустренький мальчик ко мне. Пришлось купить три ниточки фисташек у этого начинаюшего смышлённого мальчика-бизнесмена. Фисташки были жаренные и солёненькие, и только раздразнили наш аппетит.

Тут мы как раз дошли до остановки напротив «Чайханы Рохат». Прямо у остановки продавала самбусашки женьщина средних лет. Все студенты знали её очень хорошо. Она часто бывала и у пединститута со своим деревянным лотком, полный горячими самбусашками. Студенты её называли Апаи–Хасият.
Я купил у неё несколько самбусашек с ароматом зиры. У «Зинната» Дильбар попрощалась с нами, и повернула в сторону Путовского рынка.
Вместе с гурьбой других студенток мы перешли дорогу в сторону Художественного Салона.
- Зайдём в салон, на минуточку, - попросила Зарина, улыбаясь мне.
- Давай, - невесело согласился я.

Почему то всем девушкам очень нравилось заходить туда, и подолгу разглядывать декоративные изделия из серебра и мельхиора. Там можно было найти красивые серёжки и кольца изяшно выполненые кустарными мастерами. Я терпеливо стоял рядом с Зариной, пока она с интересом разглядывала всю эту бижутерию. К чести Зарины нужно отметить, что мы вышли оттуда через, примерно, четверть часа. Это не долго. Мы снова оказались на весенней улице.
Прямо на перекрёстке стоял, всем известный Старик-Дервиш (как я его называл), одетый, несмотря на жару, в стёганный чапан. На голове белая чалма. На груди куча всяких орденов наряду с разными значками и нашивками. Ни кто, особо, не обращал внимания на него, он стал, как бы достопримечательностью города. Стоит себе, как гаишник-регулировщик, по среди перекрёстка, и никому не мешает.

Мы повернули в сторону ЦУМа. В подземном переходе я купил кассету сборник с песнями группы «Кино», «Наутилус Помпилиус» и какие то новые записи Стинга. Стинга я отдал Зарине.
Выйдя из подземного перехода мы пошли дальше.
- Ну, и как дошло до тебя, что такое префектные времена? - шутя спросил я Зарину
- Да, немного, - не уверенно ответила она.

- Главное, пойми, не употребляй прошедшее время, вместо перфектного. Не говори: I did, а скажи: I have done. Хотя на русский язык и то и другое переводится одинаково: я сделал, но тут есть нюанс. I did ты сделала когда то, а I have done, только что, или недавно...

- I have bought the tapes right now (Я купила кассеты только что), Правильно? – с лукавой усмешкой посмотрела она на меня.
- Умница, - ответил я, и ушипнул её за щеку. Так беседуя мы дошли до Главпочтампта. Зарина повернула в сторону кинотеатра Джами, она жила у военторга. А я пошёл прямо, я жил у старого аэропорта.
- До завтра, - протянула она мне свою руку.
- Пока

Зачёт по грамматике английского языка она сдала.
Но наши встречи продолжались. Мы часто, после лекций, бродили вместе по Душанбе.
Иногда заходили в «Восточное кафе», напротив парка Ленина, и за мороженным часами могли болтать ни о чём.

Иногда могли купит кучу газет, (кажется она всегда покупала газету «Ровесник», а я «Аргументы и факты») и сидеть в парке, пока не прочитаем всё, от корки до корки.
- А правда, что американцы сели на Луну? – ни стого ни с сего могла она спросить меня
- Не знаю, почему то, они меня они с собой не взяли, - отвечал я
Потом могла долго молчать, и вдруг спросить:
- А Атлантида существовала?
- Да, я вот один остался из Атлантиды, - говорил я с серьёзным лицом.
Она закрывала лицо газетой, и через пять минут могла залится громким смехом.

Бывали дни, после лекций, просто молча сидели, в какой нибудь пустой аудитории, глядя за окно, на чинары и тополя. Нам было удобно молчать. Наверное так бывает, с очень близкими людьми. Но тогда нам об этом не думалось. Просто бывают люди с которыми тебе всегда хорошо и комфортно. Зарина, наверное, и была одной из них.

Нам казалось, что так будет всегда, будут вечные чинары и тополя, будет вечная апаи-Хасият, со своими вкуснейшими самбусашками, будут вечные мальчишки со своими фисташками, будут вечные студентки, таджички, узбечки, русские, осетинки, армянки, казашки и кореянки, будет вечный Душанбе, будет вечный СССР. Жизнь текла размеренно и мирно…Но… это был последний год существования замечательной интернациональной семьи – семьи советских людей. Даже в страшном сне никому не могло присниться, что эта страна скоро исчезнет. Это был апрель 1991 года. А в декабре того же года СССР не стало.
Это было похоже на насильное разлучение матери с детьми. Детей поселили в детдом под названием СНГ. Дети ещё наивно и долго верили, что мама вот-вот вернётся. Но она не вернулась. Некоторые до сих пор продолжают верить, что она вернётся…

Ровно через год началась печальная война. По улицам Душанбе грохотали БТР и танки. Те самые прекрасные аллеи по которым гуляли самые красивы девушки – душанбинки, заполнили люди в камуфляжных формах, с автоматами. В городе поселился страх. Жуткий страх…и на долго…

Студентов распустили.
- Я уезжаю на Памир, - сказала мне Зарина, в той самой аудитории, где мы любили молча сидеть. – Нам нельзя оставаться здесь. Уезжаем сегодня ночью. Пока.
Она не глядя на меня вышла из аудитории. Вот так просто и обыденно мы расстались…
(продолжение следует…)

Дождь

Как то в июне месяце, в полдень, я возвращался из Баджува в Пастхуф. Июнь, на Памире, как обычно не очень жаркий, но и не очень прохладный. То пройдёт дождь, то проглянет солнышко. Воздух чистый и свежий, как всегда после дождя. Свежие, недавно раскрывшиеся, ярко зелёные листья деревьев шелестят под слабым ветерком. По обочине дороги буйно цветут весенние цветочки жёлтого и синего цветов вперемешку. Погода была солнечная, хотя кое где в небе были видны дождевые тучи. Я решил пройтись пешком, это ведь одно удовольствие, пройтись пешком по дорогам Памира. Изредка проскакивали УАЗики набитые пассажирами и багажом. Я шел и насвистывал себе под нос мелодию песни группы «Шамс». «Рубобчаят зилак чизил ёри ман...». Иногда какая ни будь мелодия, как прицепится, так целый день и вертится у тебя в голове, и ты её неосознанно мурлычешь себе снова и снова, даже и не замечая этого.

По дороге мне встретился мальчик одетый в старый спортивный костюм, на котором еле-еле виднелись выцветшие буквы, и я с трудом разобрал надпись “Montana”. Мальчик погонял зелёным прутиком рыжую корову у которой было полное вымя молока. Мальчик шел встречной дорогой.
- Саломолек, - поприветствовал он меня, когда поравнялся со мной.
- Ваалейкум бар салом, - ответил я. – куда собрался? – осведомился я у мальчика, скорее всего просто так, чтобы что то сказать.
- В кишлак Баджув, - ответил он мне равнодушно.
- Давай побыстрее, а то видишь, дождь собирается, - с улыбкой сказал я ему. Он тоже улыбнулся и дальше погнал свою корову.

Я пошёл дальше. Слева шумела река. Впереди виднелась не большая ореховая рощица на берегу реки. Ещё не доходя до рощицы, я заметил большую тёмную дождевую тучу, неожиданно выплывшую со стороны афганских гор. Я сразу понял, что сейчас польёт дождь. Мне сразу вспомнился мальчика, он ещё наверняка не добрался до Баджува. Когда я достиг ореховой рощи, начал накрапывать дождь. Я решил переждать дождь под орехами. Дождь всё усиливался и усиливался. Через некоторое время дождь стал пробиваться через листья, сначала редкими каплями, а потом хлынул вовсю как из ведра. Я перебрался поплотнее к стволу, где было сыро, но всё же посуше. Я взглянул на небо, тучи сгущались. Я понял, что ждать мне придётся долго.

И взглянул на дорогу, в надежде, не видно ли какой либо машины. Машин не было. Вдали я заметил маленькую фигурку, бегущую в сторону рощи, и я подумал сначала, что возможно это тот мальчик тоже решил переждать ливень под деревьями. Но по мере приближения фигурки я всё больше и больше убеждался, что это не мальчик а девочка, лет тринадцати или четырнадцати. Подойдя поближе, она удивлённо посмотрела на меня своими большими зелёными глазами, и встала под соседнее, в метрах пяти от меня дерево. Её платье – курта, тёмно зелёного цвета была вся промокшая, и заметив это она повернулась ко мне левым боком На голове пёстрый промокший платок, из под которого выбились промокшие волосы и прилипли к её нежному, ещё почти детскому лицу. На ногах у неё были калоши чёрного цвета. Она наклонившись попыталась выжать подол платья, но тщетно, буквально через минуту подол был мокрым снова. Дерево её почти не защищало.

- Иди встань под моё дерево, а я перейду под твоё, - с улыбкой предложил ей своё место, где по прежнему было более менее сухо. Она помотала головой.
- И что тебе дома не сидится, в такую погоду
- Мне нужно в Вамар, в аптеку, за лекарствами, у матери температура третий день, а наш медпункт уже неделю закрыт. Да и лекарств там всё равно нет, - недовольно ответила она.
- А по старше никого не было, послать за лекарствами?
- Брат в России, дома я и мама. Надеялась сесть на попутную машину, да не повезло, - ответила она, уже без раздражения в голосе.
- Переходи на моё место, а я пойду «поголосую» на обочине дороги. Я вышел из под дерева, и направился к дороге. Я заметил, как она робкими шагами перебралась под «моё» дерево.

Дождь продолжал лить как из ведра, И я промок на сквозь. Машин не было. Я простоял около четверти часа, безрезультатно, и решил вернуться обратно под дерево, но не под то дерево, где стояла девчонка, а под другое, которое почти не защищало от дождя. Девочка попыталась освободить мне место, но я обеими руками замахал в её сторону, показывая, чтобы она не высовывалась оттуда. Я заметил, что за четверть часа она почти успела обсохнуть, над её плечами слегка клубился пар. Она ладонями обхватила свои детские плечики, и я заметил, что её тонкие пальцы были не по детски натружены. Видимо всю работу по хозяйству выполняла она. У меня как то защемило в груди. И я подумал, что за доля у этой девчонки.
- В школу то ходишь? - спросил я её

- Сейчас каникулы, - уже более ласково ответила она. А вообще хожу, уже в седьмой класс перешла. Потом она рассказала, что очень ждёт брата из России, что он должен жениться в этот свой приезд. И что если у неё будет хиён (по памирски, жена брата), ей станет легче справляться с работой по дому. Она потихоньку разговорилась, и ещё много чего рассказала о своей не детской судьбе в кишлаке. Рассказала о своей единственной кукле, которую подарил брат на Новый год, когда ей было ещё шесть лет. Я слушал её молча, изредка вставляя короткие реплики, вроде «да?», «неужели?», «ах, вот как…». Так, незаметно мы проговорили более часа. Дождь не прекращался.

Вдруг послышался шум приближающейся машины. Я не дослушав её выбежал на дорогу, и увидел серый УАЗик, на боку, которой было написано АКДН. Было заметно, как интенсивно работали «дворники» на лобовом стекле. Я замахал так неистово, что машина сразу остановилась. Машина была полна людей.
- Садись, одно место как нибудь найдём , - открыв дверь, почти прокричал водитель, молодой парень, с бейсбольной кепкой на голове.
- Эй, ях, тарав тезды жоз (эй, сестрёнка, беги сюда скорее), - прокричал я, тут же сообразив, что за всё время я даже имени её не спросил. Она быстро подбежала, и с большим трудом втиснулась на заднее сиденье. Я быстро закрыл за нею дверь, всё ещё боясь, что водитель передумает. И лишь заметил, через запотевшее окно двери её удивлённое лицо. Она, что то пыталась сказать, но я ничего не расслышал.

Водитель, высунув голову, прокричал, что за ними едет ещё машина. Он рванул с места и машина исчезла в пучине дождя.
Я стоял у дороги, не зная что делать, вернуться ли под дерево, или ждать машину. Решил вернуться под дерево. Под деревом бросились в глаза следы от калош. Я простоял под орехом ещё некоторое время, и дождь прекратился. Я вышел на дорогу, и продолжил свой путь в кишлак. Снова выглянуло солнышко. Усилился запах трав, как будто после сенокоса. Я поймал себе на мысли, что снова насвистываю мелодию песни «Рубобчаят зилак чизил ёри ман...»
Вот уже столько лет прошло с того летнего дождливого дня, и я каждый раз проезжая этот участок дороги, всегда невольно бросаю взгляд под то дерево…

Начал накрапывать дождь. Наша маленькая зелёная Нива с трудом поднималась на подъём по дороге в сторону Джалонди. За рулём сидел, наш водитель, седоволосый Хол Мирзо (так мы его называли). Рядом с ним сидел Оливер, ещё молодой парень, сотрудник одной из международных организаций в Хороге. Мы ехали уже больше часа, дождь то усиливался, то внезапно прекращался. Хол Мирзо то включал дворники то выключал. Погода напоминала раннюю весну, хотя на дворе стоял июль месяц.
- Что то Оливер замолчал, - тихо произнёс Хол Мирзо. Оливер услышав своё имя повернулся ко мне, и я понял, что он ждёт перевода. Я ему перевёл слова Хол Мирзо.
- О, да, я замолчал, потому что впервые вижу такие высоченные и красивые горы, - ответил он. И затем с восторгом добавил:

- Я считаю себя привилегированным человеком, что побывал на Памире.
Поверь у меня на Родине никто никогда не слышал о Памире, и даже не представляют себе, что есть такие красивые горы, - сказал он понизив голос, как будто говорил самому себе.
Пока мы доехали до Джалонди, опять выглянуло солнышко и стало чуть теплее. Хотя у небольшой постройки у одного из горячих источников стояла женщина и два старичка одетые в тёплые халаты. У женщины голова была укутана белым полотенцем. Одета она была в поношенный халат зелёного цвета, с длинными рукавами. У одного из стариков на голове была памирская тюбетейка, а у другого тёмная шерстяная кепка. По раскрасневшимся лицам можно было догадаться, что они только что вышли из горячей воды. Мы поздоровались с ними.

Я взглянул на Оливера, и заметил, что он неотрывно, и чуть прищурившись смотрит на одну из горных вершин с правой стороны дороги.
Джура, сколько ты думаешь высота этого пика? - спросил он меня. И я заметил у него в глазах мальчишеский азарт.
- Точно сказать не могу, но примерно тысячи три будет, - ответил я, приблизительно оцениваю высоту горы.
- Может поднимемся? - с блеском в глазах предложил Оливер.
- Да ты что, мы ведь приехали сюда, чтобы искупаться в горячих источниках, - не уверенно напомнил я ему цель нашего приезда.
- Ну, после подъёма и искупаемся, так оно будет даже интереснее, - продолжал настаивать он.

Старики внимательно слушали нас, часто моргая глазами. Так бывает, когда не понимаешь языка, но непроизвольно поворачиваешь голову то на одного, то на другого собеседника
- Что он говорит? – спросил меня Хол Мирзо.
- Предлагает подняться вон на ту вершину, - показал я в сторону горы.
- Скажи ему, что это не легко, да и с непривычки может схватить «тутак» вмешался старик в кепке.
- А кто это, или что это такое? - спросил я с удивлением
- Ну, так бывает, когда поднимаешься слишком высоко, и внезапно теряешь сознание, - пытался он объяснить мне. Я перевёл всё это Оливеру, надеясь, что он передумает.

- Слушай, Джура, когда у меня будет ещё такой шанс, давай попробуем, - не унимался он. – Я слышал, что поднимаясь на большую высоту нужно пить побольше воды, и всё будет нормально, - добавил он, заворожено смотря на далёкую высоту. По тону его разговора я понял, что он не отступится от своей задумки. Затем он быстрыми шагами направился в сторону машины, открыв дверцу, достал свой тёмно зелёный рюкзак, и из багажника вытащил три бутылки минеральной воды «Аква Минерале», без газа. Старики сокрушенно покачивали головами
Поняв, что отговаривать его бесполезно, я тоже последовал за ним. Я тоже положил в свой рюкзак три бутылки воды.
- Ты смотри за ним, - назидательно проговорил Хол Мирзо.
- Постараюсь, - буркнул я

Сначала мы шли по отлогому склону горы, по невысокой зелёноё траве, затем травы стало меньше и меньше. Стало больше камней, наши шаги стали проскальзывать по камням, что заметно усложняло подъём. Потихоньку начали появляться большие камни, а затем просто огромные валуны цвета цемента и извести вперемешку. Оливер шёл впреди, я в трёх-четырёх метрах позади него. Через некоторое время Оливер предложил отдохнуть. Мы присели на небольшой камень
- Попей водички, - предложил он. Хоть я и не чувствовал особой жажды я прислушался к его совету и сделал несколько глотков минералки. Посмотрели вниз. Наша машина, показалась нам спичечной коробкой. И люди казались маленькими точечками, но чувствовалось, что они с интересом за нами наблюдают, так как они не расходились.

- Let’s go (Пошли), - весело сказал Оливер, и мы продолжили свой путь на вершину. Подниматься становилось всё труднее и труднее, угол склона увеличивался, мы уже цеплялись за камни. Я вспомнил, как смотрел документальные фильмы про альпинистов. Мы шли долго. Постепенно появился азарт и у меня. На одном из участков, обходя огромный камень, я оказался впереди Оливера. Внезапно появились тёмные облака и мы оказались под теню этих облаков. Было такое ощущение, что наступил вечер, хотя часы показывали полдень
Пик скрылся из глаз, так как облака проплывали гораздо ниже вершины. До цели оставалось совсем немного.

Подул холодный ветер, и начал капать крупными каплями дождь. Затем эти капли превратились в град, которые ощутимо били по телу. Я видел как белые льдинки отскакивали от камней. Мы, и Оливер, и я были одеты в джинсовые куртки. Я взглянул вниз, Оливер отстал от меня метров на семьдесят. Он пытался защититься от града прижавшись к стене скалы. Я тоже прилип к стене, но стена от града особо не защищала. Я вспомнил про рюкзак, и накрыл им голову, стало получше.
- I think, that’s enough (Я думаю, этого достаточно), - услышал я крик Оливера сквозь шум града, снизу. Мне даже показалось, что я ослышался.
- Что, мы уже почти на вершине, и ты хочешь назад, - крикнул я ему в ответ. Кажется он меня не расслышал.

- What do you think (Что ты думаешь)? – услышал я его неуверенный вопрос. Я махнул ему рукой, показывая, что продолжим восхождение. Мне уже самому хотелось покорить эту красивую вершину. Град снова превратился в дождь, а потом вовсе прекратился, так же внезапно как и появился, хотя облака всё ещё не рассеялись. Я взглянул вниз, и заметил, что Оливер потихоньку карабкается вверх. Так мы карабкались ещё некоторое время и я оказался выше облаков. О, это неописуемая красота, смотреть на облака сверху, сверху они оказались белыми. Сквозь просветы виднелись тёмно-зелёные полосы земли. А надо мною было синее-синее небо, которое бывает только на Памире, без единого облака. Казалось, что внизу дождливая осень, а на верху солнечное лето.

Вдруг я услышал чей то голос, будто кто то разговаривал. Кто это мог быть? Оливера ещё не было видно. И мне сразу вспомнился разговор стариков про «тутак», и я подумал, а вдруг «тутак» так и начинается, то есть, со слуховых галлюцинаций. Но это были не галлюцинации.
В нескольких шагах от меня за большим стогом хвороста показался мальчик лет десяти, а затем показалась и девушка старшего школьного возраста. Они с удивлением смотрели на меня, и я с не меньшим удивлением разглядывал их. Я застыл с открытой бутылкой минералки в руках. На мальчике был жёлто-белый полосатый свитер с протёртыми подлокотниками, откуда виднелась рукава рубашки белого цвета. Обут он был в темно синие кроссовки, с белыми полосками по бокам.

На девушке было светло-зелёное длинное платье с мелкими красными цветами. Голова была покрыта платком жёлтого цвета с большими красными розами, из под которого выпадали пряди волос золотистого цвета.
Бледно-белое лицо было с безупречно правильными чертами, на котором особо выделялись большие темно-голубые, под цвет неба, глаза. Между нами была небольшая немая сцена.
- Здравствуйте, что вы тут делаете? - автоматически вырвалось у меня на русском
- Саломалек, - ответила девушка, на памирском, - Узум руси зив нафамум (я не понимаю русский язык), - добавила она. Я перешел на памирский язык.
- Мы собираем тут дрова (цузм), на зиму, - продолжила девушка.
- А я помогаю сестре, - добавил мальчик. Он немного заикался.

- Внизу, уже не осталось, всё собрали, вот и приходится подниматься на такую высоту – сказала девушка, разматывая моток бельевой верёвки, и затем села на кучу собранного хвороста
Девушка была необыкновенно пропорционально сложена. Она могла бы быть украшением любого сверхмодного журнала, в тот момент все модели для меня мигом померкли.
Мне казалось, что я нахожусь в каком то сказочном мире. Огромная высота, под нами белоснежные облака, синее небо… и эта красивая девушка, так гармонично вписывалась во всю эту небесную страну. Я заворожено смотрел на неё, и думал: «неужели это явь, не сон ли»? Когда она присела я заметил её памирские джурабы, поверх которых были надеты такие же кроссовки, как у её брата.
Из этого полусонного состояния меня вывел голос Оливера:

- Who are they (Кто они такие)? Я пытался ему объяснить, кто они, и что здесь делают, но заметил, что он меня не слушает. Он не мог оторвать свой взгляд от девушки.
- Is she Russian (Она русская)? – с удивлением спросил он меня.
- No, she is Pamirian, - уточнил я
Мы тоже присели рядом с ними. Оливер, раскрыв замок рюкзака достал оттуда маленькие плиточки «Kit-e-Kat» и угостил девушку с мальчиком. Мы разговорились. Она сказала, что её зовут Манзура, а братика Далер. Оказалось, что они из кишлака недалеко от того места. Как же Оливер был удивлён, когда девушка сказала, что она дальше Хорога никуда не ездила. И то было давным-давно. Во всё время нашего разговора нас не покидало чувство фантастичности ситуации.

Первой встала Манзура. Я спросил не требуется ли им наша помощь.
- Нет, то что собрали сегодня, мы оставим сушить. Сухие кусты будет легче спускать вниз, - объяснила практичная горянка. Оливер оставил им плиточку шоколада и бутылку минеральной воды. Шоколад мальчик взял, а воду вернули, показав на металлический чайник рядом с хворостом.
Мы попрощались как старые друзья. До вершины оставалось около двухсот метров. Всё это расстояние мы прошли молча. И лишь однажды Оливер обмолвился:
- She is just beautiful (Она просто красавица)!
Взобравшись на вершину мы молча постояли на небольшом плато, взирая на другие сверкающие пики. Это был другой мир, чистый, волшебный сверкающий. На этой вершине тебя могли посещать только возвышенные чувства.

И всё эти чувства многократно усиливались от той волшебной встречи с Красавицей Манзурой.
Налюбовавшись этой красотой, мы медленно начали спускаться. Когда достигли места, где мы встретили Манзуру и Далера, они уже были далеко, на другом склоне горы. Они нам помахали руками. И так мы расстались.
Спуск был тоже не легким. Уставшие мышцы ног еле нас слушались. Когда мы оказались внизу, уже наступали сумерки. У машины нас ждал лишь Хол Мирзо.
- Молодцы, - тихо произнёс он, и пожал нам руки.
Горячий источник освежил нас. Есть не хотелось, хотелось только пить. Вечерняя погода была довольно прохладной, и мы оделись потеплее. Сели в свою «Ниву» и поехали в сторону Хорога, по извилистой горной дороге, со включёнными фарами То ли от усталости, то ли от впечатления встречи с той девушкой, почему то ехали молча.