Это было в Душанбе...

Есть в Таджикистане на берегу реки Вахш загадочный курган, сложенный из округлых камней.

Загадочный, потому что ученые так и не сошлись во мнении по поводу его происхождения. Одни говорят, что эта восьмиметровая насыпь — просто куча камней, убранных с полей и сложенных крестьянами. Другие уверяют, что странная груда сооружена еще воинами Александра Македонского, чья армия проходила в тех местах А некоторые местные жители будут всерьез уверять вас, что под этим курганом скрывается вход в огненное подземное царство, где живут злые духи, что они до сих пор проникают иногда сквозь наваленные камни и возникают на вершине в окружении черного сияния и серного запаха

[Zari]

Спасибо Джурахон!(F)

Вы добавили изюминку в нашу группу!

Ждём следующих бестселлеров!

[Джура Хан]

Спасибо, Zarina, за сообщение(F)

[Джура Хан]

Ниссо

Живописное это место кишлак Пастхуф, расположенный на правом берегу реки Пяндж, и весь утопающий в зелени. Внешнему миру мало, что известно об этом кишлаке, хотя это древний кишлак. Как и везде, и здесь люди живут своими ежедневными заботами. Влюбляются, женятся, воспитывают детей. В кишлаке есть свои таланты, свои артисты, свои рыбаки, свои хохмачи-юмористы, в общем свои индивидуальности. Но, самой особой достопримечательностью этого кишлака являются красивые девушки. И одна из них Ниссо, Она всегда носить памирское платье – курта, белого цвета, с вышивкой красно-зелёного цвета. Голова всегда покрыта платком – титак, и из под платка видна её красивая каштановая коса, в конце которой, она неизменно вплетает пулкак.

[Джура Хан]

Пулкак это древнее украшение персидских девушек, которая вьётся из шерстяных нитей с мелким цветным бисером. Может от того Ниссо и красивая, что носит национальную одежду, хотя и в европейском наряде она выглядела бы тоже не отразимо. Она ведь из Пастхуфа.
Внешне она очень похожая на Ромину Пауэр, солистку итальянского распавшегося дуэта «Ромина Пауэр Аль Бано». Помните их знаменитую песню «Феличита» (Счастье)? Но, я думаю, Ниссо гораздо красивее. Спросите почему? А был такой случай. Как то мне с семьёй пришлось лететь вместе с ней из Душанбе в Хорог.
Ан-28, маленький белый самолётик разогнался по взлётной полосе, и слегка качнув крыльями, как бы сказав «пока» городу Душанбе, направился в сторону Хорога.

[Джура Хан]

Чувствовался, что жаркий воздух августа был разряженным, самолёт то нырял, то его подбрасывало. Быстро набрали высоту, и быстро пролетели предгорья Памира. Вместе с нами в самолёте летели иностранцы, кажется журналисты. Они сидели в передних рядах. Вдруг, один из них обернулся и его взгляд упал на красавицу Ниссо. Он как завороженный смотрел на неё. Потом осторожно достал свой фотоаппарат и начал фотографировать её, можно было догадаться, что он профессиональный журналист. Другие его коллеги стали делать то же самое.
Пассажиры, а было нас пятнадцать человек, в основном женщины и дети, и несколько мужчин, с удивлением наблюдали за журналистами. В их глазах можно было прочитать: «Что тут такого особенного, да у нас таких девушек весь Памир…». Ну, во всяком случае мне так показалось. Ниссо вся покраснела и сконфузившись стыдливо спросила меня, и я сквозь гул моторов расслышал:

[Джура Хан]

- Ка гас кинан? (хуфский. диалект - Почему так делают?). Я заметил, что её голубые глаза были полны искреннего удивления.
- Наверное, никогда не видели такой красивой девушки, как ты, - ответил я, наклонившись к её уху. Она ещё больше покраснела. Но ничего не ответила. Иностранцы сделав ещё несколько снимков сели по своим местам. В салоне самолёта все прильнули к иллюминаторам, потому что начиналось сказочное зрелище: наш маленький самолётик пролетал между высоченными пиками покрытыми снегом, едва задевая их крыльями
Это место в небе знают все лётчики, оно называется «Рушанские Ворота» - две вершины в небе, между которыми должен пролететь самолёт – такие вот высокие горы на Памире. После «Рушанских Ворот» самолёт начинает потихоньку снижаться. Слева я увидел кишлак Тем, значит очень скоро коснемся посадочной полосы, и мы окажемся на гостеприимной памирской земле.

[Джура Хан]

Самолёт слегка коснулся полосы и побежал по бетонке.
Через окно показались встречающие люди, все прильнувшие к невысокому забору аэропорта. Самолёт включил реверс двигателей и начал торможение, гул двигателей усилился, а потом резко заглушили моторы. И тишина. Лётчики первыми вышли из самолёта, за ними мы. Иностранцы тоже вышли, но перед тем как выйти они все весело помахали Ниссо. Она опустила свои длинные ресницы. Вот такая она у нас застенчивая.
Я уловил обрывки фраз иностранцев, кто то из них говорил,
- It would be nice… the pictures… editors…good chances…women’s magazines… (англ. Было бы хорошо… фотографии… редакторы… хорошие шансы…женские журналы).
Как только вышли за пределы аэропорта, за журналистами приехала машина из Хукумата, и они уехали в сторону Хорога.

[Джура Хан]

Нас тоже встретили наши родственники на машине, и мы радостные направились к себе в кишлак.
Осталось только добавить, что красавица Ниссо – она моя родственница – хиён (свояченица).
Мы ехали по горной дороге вдоль реки Пяндж, проезжая удивительные места под названием Тем, Поршнев, Ёмдж, Баджув. Наша «Нива» петляла среди величественных гор, глядя на которых тебя охватывает восторг, от красоты первозданной природы. И хочется лишь молча смотреть на них. С правой стороны мелькали кишлаки, в которых может быть проживали сотни других никому не известных Ниссо. Из магнитофона неслась песня Далера Назарова «Мастам, мастам».

(Y)Джура

[Джура Хан]

Спасибо, Larissa!(F)

[Джура Хан]

Рыбалка (или на том берегу Пянджа)
В июле, даже на Памире становится немного жарко, и в эти дни я, с моим другом Гулобшо, выходим к берегу реки порыбачить. У самого берега реки, на короткой зелёной травке, даже под солнцепёком, тебе кажется, что ты сидишь в комнате с кондиционером. Прозрачная и холодная вода реки Шарвидодж, протекая через наш кишлак, вливается в реку Пяндж . Эта талая вода берёт начало у высоких ледников, и совершенно чистая, и мы её употребляем как питьевую. Думаю, мало на свете осталось таких мест, где можно без опаски пить природную воду. Точно такая же горная речка вливается в Пяндж со стороны Афганистана. В том месте, где мы, обычно рыбачим, река сужается, и на том берегу хорошо виден афганский кишлак из нескольких десятков глиняных домов среди высоких пирамидальных тополей. Этот кишлак от основного Афганистана отрезан высокими горами, скорее всего это - кишлак сам по себе.

[Джура Хан]

А от нас он отделён лишь рекой, шириной примерно в тридцать метров.
И к той прозрачной речке на афганской стороне, почти, каждый день приходят за водой.
В первый день нашей рыбалки к речке подошли мальчик и девочка. Они погоняли ослика, по бокам которого висели два алюминиевых бидона связанных коричневой верёвкой. Девочке было, примерно, лет одиннадцать – двенадцать, а мальчику, наверное, лет восемь. Волосы у девочки были совершенно русые, заплетённые в две косички. Одета она была в коротенькое, по колено платьице – курта, красного цвета и такого же цвета широкие шалвары, а ноги были босые. На правой руке у неё был широкий, то ли медный, то ли латунный браслет. А мальчик был одет в традиционную афганскую одежду – «пираан – тумбан», это длинная рубашка, с вырезами по бокам и брюки – штаны. Одежонка у мальчика была изношена до такой степени, что трудно было определить её цвет – то ли коричневая, то ли серая.

[Джура Хан]

Они остановились у речки, и долго нас разглядывали. Для них, мы, люди из другого мира.
У нас тут разные машины носятся, а в кишлаке по ночам горит свет.
А у них вместо машин ослики да лошадки, а по ночам горят масляные светильники, и то только у зажиточных.
Довольно долго поглядев на нас они принялись заливать воду в бидоны, маленькими деревянными ведёрками. Чтобы поддерживать равновесие ослика, мальчик заливал воду в правый бидон, а девочка в левый.
- У тебя клюёт, у тебя клюёт, - закричал в этот момент Гулобшо. Я перевёл взгляд на поплавок, его не было видно, дёрнул удочку, и почувствовал приятную тягу. Подняв удочку над собой, я увидел отчаянно трепещущую, на крючке, серебристую плотву, чуть больше ладони. О, этот триумфальный миг рыбака, это неописуемо.

[Джура Хан]

На том берегу, мальчик и девочка, от радости, по детски захлопали в ладоши. И в этот момент я решил, что переброшу рыбку им.
- Гулобшо, сможешь перекинуть эту рыбку на тот берег? - спросил я друга.
- Попробую, - без лишних слов ответил он. Потом он обвалял рыбку на речном песке, и лихо забросил её на противоположный берег. Рыба шлёпнулась недалеко от девочки, но первым подбежал к рыбке мальчик.
-Спасибо, - прокричал мальчик, взяв рыбку в руки, хотя не было никакой надобности кричать, мы очень хорошо слышали друг – друга. Кругом была полная тишина, иногда нарушавшаяся плеском речной воды о берег.
- Тав ном чай? (Как тебя зовут?) – спросил я мальчика (на том берегу люди говорят на том же диалекте, что и в нашем кишлаке).
- Меня зовут Абдул Ризо, а мою сестру зовут Садбарг, - добавил общительный мальчик.

[Джура Хан]

Пока мы общались со словоохотливым мальчиком, Садбарг, одна продолжала наполнять водой, поочередно, то правый то левый бидон. Ослик спокойно щипал травку. А Абдул Ризо, продолжая разговор с нами, наполнил свое деревянное ведерко водой и положил туда рыбку.
За это время и Гулобшо выловил небольшого толстолобика.
- Лови и эту рыбку, - недолго раздумывая крикнул Гулобшо, и так же как первую плотву перекинул рыбёшку на тот берег. Мальчик с радостью положил и эту рыбку в ведерко. Садбарг с улыбкой наблюдала всю эту возню. Наполнив бидоны водой она присела у берега и стала дальше наблюдать за нами.
- А теперь всё что выловим, это для Садбарга, хорошо Абдул Ризо? – весело предупредил Гулобшо мальчика.
- Хорошо, - согласился он, чувствовалось, что сестру он любить.

[Джура Хан]

Присев у ведёрка он разглядывал своих рыбёшек. И я и Гулоб забросили свои удочки и стали ждать.
Девочка сидела на берегу, обхватив руками коленки и соединив вместе босые ноги. Это отчетливо напомнило мне картину Васнецова «Алёнушка». Она и была похожа на ту самую Алёнушку, со своими русыми волосами. Рыбка не ловилась.
- А правда, что у вас и мальчики и девочки учатся вместе? – впервые, за всё время встречи, заговорила Садбарг…
- Да, это правда, - подтвердил я, насаживая наживку из сухого тутовника на крючок.
- А правда, что вы шурави (советские) не читаете молитвы – намазы, и не верите в Бога? – задала следующий вопрос любопытная девочка.
- Нет, это неправда, - поправил я её. – Мы, читаем намазы, и мы верим в Бога. Алхамдулилла, мы мусульмане.

[Джура Хан]

- А почему вы красите свои дома в белый цвет? …– не унималась девочка. Я не знал что и ответить на этот вопрос. На самом деле в их кишлаке не было видно ни одного побеленного дома. Ещё много чего она спросила, пока Гулобшо наловил пару других рыбёшек. Девочка была смышленая. Она похвасталась, что знает несколько русских слов, и отчетливо их произнесла. Мне попались ещё две рыбки. Естественно, весь улов мы отдали детям. Садбарг встала первой и отряхнув своё коротенькое платьице, подошла к бидонам с водой, и слегка поправила их.
- Худа хафиз, - попрощались они с нами и погнали своего серого ослика в сторону кишлака.
Мы с другом ещё порыбачили. Погода стояла прекрасная. Солнце находилось в зените. Было жарко, но у берега веяло прохладой.

[Джура Хан]

Наши рыбалки вошли в привычку. Гулобшо, чуть ли не каждое утро приходил ко мне с баночкой «похсак» - это букашки, такие, на которые очень хорошо ловится рыба, и которые он спозаранку собирал под камнями в ледяной речке.
Абдул Ризо и Садбарг тоже стали часто приходить к речке, за водой, со своим симпатичным осликом. И это продолжалось почти месяц.
В один из поздних августовских дней, мы с Гулобшо, сидели на берегу реки, и как обычно рыбачили. На афганской стороне мы заметили небольшой караван состоящий из одной лошади и нескольких ишаков, с небогатой поклажей. В тот же вечер караван прошел по той же горной тропинке обратно. Садбарг и Абдул Ризо, в этот день за водой не пришли. Не было их и в последующие три дня. Мы с Гулобшо продолжали рыбалку, но уже чего то не хватало, не было прежнего веселья.

[Джура Хан]

То ли от того, что не было Садбарга с Абдул Ризо, то ли от того что скоро заканчивался отпуск и мне нужно было возвращаться в шумную Москву.
Несколько дней спустя появился Абдул Ризо. Не стоит описывать ту радость, которую мы испытали с Гулобшо увидев его. Абдул Ризо невесело плёлся один, за осликом, с теми же бидонами. Мы всё надеялись, что из за его спины выскочить весёлая Садбарг. Но её не было.
- Саломолек, - буркнул, без особой радости Абдул Ризо. Мы поздоровались.
- А где сестра? – осторожно спросил Гулобшо.
- Её выдали замуж, - грустно ответил он, после недолгого молчания.
- Как... ей же всего…? - повис в воздухе наш недоуменный вопрос.