Это было в Душанбе...

[Осень]

О поездке в Душанбе...

[Осень]

Всё о Душанбе... Помню, даже в советские времена, мои друзья, впервые посетившие Таджикистан, восхищённо шептали: "Я обязательно приеду сюда снова...". Вот так, вот! Влюблялись в Таджикистан с первого взгляда!
А горный ветер, листья чинары, и звонкий ручей весело шептали - журчали: "Да, приезжай, конечно, мы гостям всегда рады"! Дальше, ветер, озорно так, улетал к Варзобским ущельям, а прозрачный ручей с радостью сливался с речкой Майхура. И лишь чинары, шелестя листвой, продолжали оставться вдоль душанбинских улиц - создавая прохладную тень гостям...

[Осень]

(Текст посвящается всем, кто когда-то жил в Таджикистане, но был вынужден покинуть её по разным обстоятельствам).

С уважением,
Автор текста, Джурахон Маматов

[Осень]

По дороге обратно, во время спуска, я снова встретил мальчишку-пастуха со стадом коз. С близкого расстояния я заметил, что козы были ангорские, с длинной, с совершенно белой, шёлковой шерстью.
- Ассалому алейкум, ака, ту варзишгар асти? (Здравствуй брат, ты что, спортсмен что-ли?), - весело спросил мальчишка. Видимо, он так подумал, из-за моего спортивного снаряжения
- Ман кухро дуст медорам, бародар, худат шояд мухлиси варзиш асти? (Я люблю горы, братишка, а вот ты, наверное, любитель спорта), - полюбопытствовал я, указывая на надпись «Леонель Месси» на его красной футболке.
- Ман мухлиси тими «Барселона» астам, футболро дуст медорам (Я болельщик команды «Барселона, я люблю футбол), - весело ответил он.
Нам было по пути, и мы, некоторое время, шли вместе вдоль дороги, разговаривая о футболе. О «Барселоне» он знал почти всё.
Крупный вожак - самец, с большими закрученными рогами уверенно шёл впереди стада коз, видимо, знал дорогу наизусть, остальные козы мелко семенили за ним.
Когда дошли до поворота в сторону его кишлака, он вежливо произнёс традиционное:
- Чой тайёрай, ака, биё хона мехмони меравем, (Чай готов, брат, пойдём к нам в гости).
- Рахмат, бори дигар, бародар (Спасибо, в следующий раз, братишка). Мы тепло попрощались. И я пошёл дальше. Движение транспорта становилось всё интенсивнее. Я шёл вдоль ивовых деревьев со склонёнными, аж до земли, зелёными ветвями. Казалось, что они, с поклоном, приветствовали меня. Я пешком дошёл до поста ГАИ, а там сел на попутную машину, за рулём которого сидел пожилой мужик в чапане, и с тюбетейкой на голове. Оказался, он из Ильичёвского района, и в этот воскресный день, ехал в гости к своему брату, который проживал, где-то на «Водонасоске».
Я вышел на «Гулистоне». У огромной цветочной клумбы, напротив «Цирка», цвели красивейшие чайные розы. Из подземного перехода, смеясь, появились девушки. Одна, в национальной одежде, другая в одежде европейского стиля. У той, которая была в национальной одежде, вдруг, зазвонил мобильный телефон. Чуть замедляя ход, она ответила по телефону:
- Далер, конспекти маро имруз биёр. Фирузаро бигу туфлихои, ки вай пурсида буд, дар «Корвон» ёфта мешавад. (Далер, принеси мне, сегодня, мой конспект. И скажи Фирузе, что те туфли, которые она просила можно найти в «Корвоне»). Дойдя до остановки они стали ждать свой транспорт. Я поймал себя на мысли, что невольно, любуюсь этими двумя совсем ещё юными красавицами. Однако, красиво весной в Душанбе...

И мне вспомнился язык символов природы, услышанный сегодня, на вершине «Фахрабада». Солнце, горы, весна, апрель, ласточки в небе, мальчишка-пастух, и эти две юные красавицы… означали – всё будет прекрасно…

[Осень]

Потом наступила тишина. Я прилег на травку, подложив под голову рюкзак. Высоко в небе парила пара орлов, широко раскинув крылья. Они парили удивительно красиво, без единого взмаха. «Им с высоты, наверное, открывалась ещё большая красота нашей земли», подумалось мне.
- Да, я действительно красива, необыкновенно красива, - смущенно прошептала природа, снова возобновляя наш диалог.
- Слушай, а я вот, часто общаюсь с людьми покинувшими тебя. А как ты относишься к ним?
- Я отношусь к ним, как Мама к своим детям. Я *люблю их. Ведь я их вырастила, они ведь дышали моим воздухом, питались моими плодами. Под моими деревьями сидели. Под покровом моей, южной ночи, впервые, смущенно, целовались... И никто кроме меня это не видел. Я храню их тайны... В принципе, они есть часть меня, то есть они и есть мои частички разбросанные по разным уголкам.
Их подсознание всегда будет хранить скрытую мысль, что они – дети этой земли. Навсегда.
- То есть, они, ментально - таджики?
- Скорее таджикистанцы, - нежно поправила она. - Хотя, называй их как хочешь. А давай назовём их – Дети Гор.
- Согласен, красивое имя.
- Они и сами, порою, ловят себя на мысли, что они, чуть-чуть другие. Чуть-чуть отличаются от тех, с кем сейчас проживают. А это «чуть-чуть» и есть мои отпечатки. Мои «идентификационные знаки» - я их навсегда закодировал «Детьми Гор». ..
Затем снова наступило молчание.
Солнце поднялось высоко, утренняя дымка полностью исчезла, и с противоположной стороны чётко прорисовывались силуэты Варзобских гор, с зелёными пятнами весенней травы, на фоне красных проталин. По Фахрабадской дороге зачастили машины со стороны Курган-Тюбе. Я открыл рюкзак, и вытащил уже остывшую лепшку, которую купил, по пути, на «Саховате», у молодой девушки - *узбечки, из колхоза «Россия». Какая же вкусная лепёшка, посыпанная кунджутными семенами...
Колыхались алые маковые ковры вокруг меня. Подул тёплый ветерок, нежно касаясь верхушек трав, и превращая их в зелёные волны. Природа дальше продолжала свой шифрованный разговор со мной, но мне было так лень переводить этот язык на обычный. Хотя подсознательно чувствовал, что она пыталась донести до меня что-то очень мудрое...

[Осень]

Ранним утром, в начале апреля, в один из воскресных дней, я пешком поднялся на перевал «Фахрабад», совсем недалеко *от Душанбе. Раньше, в советские времена, мы это делали вместе с моими друзьями, с Лёней Ярошенко, с Русланом Синдаровым, с Мухиддином Дадахановым. Теперь они живут далеко, за пределами Таджикистана.
Склоны гор были покрыты сплошным ковром красных маков. Кое-где среди маков виднелись темно-синие, чуть склоненные, головки колокольчиков. Трава ещё была покрыта росой. Мелкие бусинки росы, играя всеми цветами радуги, *отражали лучи утреннего солнца. Там, где уже кто-то прошёл по траве, она была чуть темно-зеленее, со сбитой росой. Взглянув на левый склон, я заметил мальчишку в темном трико и красной майке, он пас небольшое стадо коз. Я его не сразу заметил, из за его красной майки, которая не особенно была заметной на фоне ярко-красных маков.
Взмахнув рукой, я поприветствовал его, он тоже ответил взмахом руки.
Я продолжил свой путь дальше, вдыхая утренний воздух гор.
Когда я добрался до вершины, а это 1245 метров над уровнем моря, я скинув свой рюкзак, присел на мягкую апрельскую травку. С вершины, где я сидел, был виден почти весь город Душанбе. В утренней дымке серебрилась ниточка речки Каферниган. Небо было совершенно синим, без единого облачка. Лишь весенние ласточки стремительно прочерчивали свои замысловатые линии по небу. Я внимательно прислушался к тишине природы, и вдруг мне показалось, что она беседует со мной своим тайным языком символов.
- Ты прекрасна, моя страна, - мысленно произнёс я
- Я прекрасна всегда, я ведь твоя Родина, - тихо прошептала она.
- Я рад, что ты у меня есть, пусть ты и истерзана войной и разрухой...и слаба
- Эх ты, глупец, разве войны и разрухи могут навредить мне. Я всегда одинакова – я ведь природа. Я никогда не воюю. Я безукоризненно следую своему предназначению: расцветаю весной (как сейчас), нагреваюсь и золочусь летом, осенью делюсь своими дарами, а зимой засыпаю и отдыхаю. И так всегда, потому что я следую Божьим законам.
А на счёт слабости, тут ты вовсе не прав. Я ведь Земля, я всегда сильна.
А слабы люди живущие у меня. И войны, и разрухи, это тоже их рук дело...

[Осень]

(Текст посвящается всем, кто когда-то жил в Таджикистане, но был вынужден покинуть её по разным обстоятельствам).

С уважением,
Автор текста, Джурахон Маматов

[Осень]

Позже, я частенько встречал эту зеленоглазую девчонку во дворе пединститута, или в читальном зале библиотеки. Мы, только нам понятными взглядами, приветствовали друг друга. Между нами была неуловимая связь. Ни кто даже не догадывался о нашей игре. Ни кто, кроме майской грозы, мокрых чинар, и весенних вод города. Но они тоже игриво молчали... Вот такой вот был месяц май в Душанбе в девяностом году.
___
Эпилог.
___

Как-то уже в жаркий июльский день, она подошла ко мне во дворе института. В легкой сиреневой блузочке. В длиной ситцевой юбке, цвета морской волны. Чуть волнистые, светлые волосы заплетены в не тугую косу, почти распущены. С легким румянцем на щеках. Изумрудные глаза чуть смущены.
- Привет.
- Привет.
- Хочу попрощаться с тобой, - с улыбкой произнесла она. – Я досрочно сдала все зачёты и экзамены, потому что уезжаю в Германию.
- По туристической путёвке, что ли?
- Нет, по программе, мои родители из Германии, то есть мы немцы. Сейчас все немцы уезжают в Германию.
- Да,- тихо произнёс я. Я не знал, что говорить. Просто смотрел в эти зелёные глаза с какими-то неуловимо волнующими лучами.
- Я буду скучать по душанбинским грозам, и..., - недоговорила она. Тут, шумной гурьбой подошли её подруги, и она тихо произнеся «прощай» направилась с подругами *в сторону кинотеатра «8-ое Марта», к остановке.

Иногда бывает так, что какие-то значительные события и их детали стираются из памяти. А вот такой обычный день, весенняя гроза, и холодные капли капающие с листьев чинар… и зелёные лучистые глаза врезаются в память навсегда...

[Осень]

ГРОЗА В ДУШАНБЕ

Ранним утром, в начале мая, после сильнейшей грозы, по улице Ленина, со стороны «Нагорного» текла самая настоящая река глиняного цвета, затопив тротуары. Троллейбус остановился на против чайханы «Рохат». Водитель открыл двери, но ни кто выйти не собирался. Вода доходила почти до колен. Ладно бы просто вода, течением несло разные щепки и крупные ветки, о которые можно было сильно оцарапаться. Я опаздывал на первую пару, у нас в этот день был зачёт по «Фонетике английского языка». Немного поколебавшись, разулся, снял носки, засучил джинсы и вышел из задней двери троллейбуса (№ 1). Вода была прохладная. И я побрёл по воде в сторону пединститута. На остановках, люди, взобравшись на скамейки, дожидались транспорта, а может вообще отлива воды. Вокруг, как это всегда бывает в моменты природных буйств, царило всеобщее оживление. Был слышен особенный, беззаботный студенческий смех. Несмотря на то, что ливень уже прекратился, с молодых листьев чинар, прямо за шиворот, капали крупные, холодные капли дождя. Воздух был пропитан озоном, и дышалось легко. Я оглянулся вокруг, и заметил, что таких «безумцев», как я оказывается было ещё несколько студентов. И, мы, шутками подбадривали себя.
Дойдя по воде, до здания «Пожарки», я пересёк улицу, и оказался напротив нового корпуса пединститута. Между тротуаром и крыльцом нового корпуса был настоящий бассейн, кроме, как вплавь, добраться до крыльца было невозможно. Прямо у тротуара, на небольшом островке, под склонёнными ветвями ивы, я заметил девушку, которая беспомощно взирала вокруг себя. Я с мыслями о зачёте, со склонённой головой, прошлёпал мимо неё, и лишь пройдя несколько шагов, я остановился, поднял голову, и обернулся в её сторону. Девушка была похожа на русскую, с красивыми зелёными глазами. Сказать просто – зелёные глаза, это очень мало. Её глаза сверкали изумрудом. Лучистые зелёные глаза. То ли весна отражалась в её глазах?
- Помочь перейти, - с улыбкой спросил я её.
- А вода не холодная? – смущенно спросила она. По тону её голоса было ясно, что она стесняется сказать мне «да, помоги пожалуйста». До начала зачёта оставались считанные минуты, и мне не хотелось опаздывать.
Я уверенно подошёл к девушке, и пока она успела опомниться, *поднял её на руки и, мысленно удивившись её легкости, по щиколотки в воде, вброд добрался *до крыльца. От её влажных волос пахло весенним дождём. Она, своей маленькой бежевой сумочкой, пыталась прикрыть чуть оголившиеся, сверкающие белизной коленки. «Очередной мой безумный поступок за сегодняшнее утро», успел подумать я.
- Спасибо, - тихо прошептала она со смущенным голосом.
Добравшись до крыльца, я опустил её на первую ступеньку, и не оборачиваясь быстрыми шагами пошёл в сторону третьего корпуса, и лишь на первом этаже, натянул на влажные ноги носки и обулся. К зачёту я успел.

[Осень]

Миниатюрка
___

На земле, вернее на сене лежали зеленошкурые, зимние дыни, с грубой *рифлённой шкурой. А рядом, на картонной бумаге, разрезанные дольки, сверкающие янтарём, под декабрским солнцем. Базар был полон снующим народом. Туда, сюда, туда, сюда. Чапаны, пальто, калоши. Слышатся имена: «Зарина, Парвина, Наргис». Запахи лимона.
А дольки дыни сверкают, ближе к кожуре белизной, а выше, всё прозрачнее и прозрачнее, а на самой верхушке прилипшие мелкие, жёлтые семечки. Живой жёлтый мармелад...
Вечерний базар. Декабрь. Сумерки наступают быстро. А янтарные дольки горят в сумерках. Горят призывно, маняще... Почему горят?... Ах, да, все три осенних месяца впитывала свет солнца. А теперь время отдавать этот свет. Светить в сумерках декабря. 31 декабря, на новогоднем столе...Делать праздник ещё ярче... янтарнее...
___
Автор: Джурахон Маматов

[Осень]

В полдень.

Летний зной июля. В Душанбе полдень. От жары воздух кажется лимонно-оранжевым. Улицы тихи, даже чинары и тополя не шелохнуться, притихли: у них тоже сиеста. Редкие прохожие, стремятся идти по тенистой стороне аллеи. Я прошёл мимо кинотеатра «Ватан», и повернул на право, в сторону «Ослиных ушей». После долгой разлуки, я снова в Душанбе. Просто гуляю по улицам и впитываю в себе тепло города. Воздух родины насквозь пропитан жарким солнцем. Горячие лучи всё щедрее и щедрее заливает полдень золотом, и воздух от лимонно-оранжевого превращается в золотой. По лоткам, вдоль аллеи, с тихим журчанием, течёт прозрачная вода. У остановки, недалеко от магазина «Голубой экран» стоят несколько женщин. Я прохожу мимо остановки, и вдруг чувствую пристальный взгляд одной из женщин. Наши взгляды встречаются. Чёрные глаза удивлённо и не мигая смотрят на меня. Первая проскользнувшая мысль: «Зарина», но я не останавливаюсь, следующая мысль: «не может быть, пятнадцать лет прошло». Пройдя несколько шагов оборачиваюсь. Она прищурившись, и чуть наклонившись, приглядывается.
- Это ты…?
- Зарина?
- Да! Она быстро положив свою сумочку на скамейку, раскинув руки бежит в мою сторону, и лишь не доходя метра, опомнившись смущенно останавливается…
И пятнадцати лет, как не бывало. Передо мной всё та же юная студентка-однокурсница, с которой мы съели не одну тонну шоколадного мороженного в «Восточном кафе». Она всё такая же экспансивная, эмоциональная…
Вот за что я люблю город Душанбе… За его тополя, которые придумали себе сиесту в полдень. За то, что просто гуляя по улице ты можешь встретить совершенно чёрные, юные глаза из прошлого…

___
Автор: Джурахон Маматов

[Осень]

Отрывок из Википедии:
После зимнего отдыха в начале весны 327 год д.н эры Александр Македонский осадил Согдийскую Скалу, где скопилось много повстанцев под командованием Ариомаза. Среди них были жена и дети бактрийского вельможи Оксиарта. Курций называет число повстанцев в 30 тысяч. Высокие отвесные стены делали место неприступным, глубокий снег затруднял подступы и обеспечивал обилие воды защитникам, запасы еды позволяли выдержать 2-х годовую осаду. В периметре скала имела размер около 25 км. Когда Александр потребовал сдачи, варвары со смехом посоветовали македонскому царю поискать крылатых воинов, чтобы с ними штурмовать неприступную твердыню.
Крылатых воинов Александр не имел, но отобрал 300 наиболее опытных скалолазов из своих солдат. Первому, кто взойдет на скалу, обещана была награда в 12 талантоов, второму награда поменьше и даже последнему причиталась награда. Храбрецы заготовили железные костыли, длинные верёвки и под покровом ночи совершили дерзкое восхождение по наиболее отвесной, а потому неохраняемой стороне скалы. 32 из них сорвались, но остальные без оружия к рассвету поднялись на самую вершину. Оттуда они, размахивая белыми поясами, подали сигнал Александру. Царь через глашатая указал согдийским повстанцам на своих воинов на вершине горы, потребовав немедленной сдачи.
Полиен передаёт эту историю немного иначе.[Солдаты Александра совершили восхождение не по отвесной скале, а по крутому склону, густо заросшему деревцами, за которые они цеплялись короткими верёвками.
Вряд ли варвары поверили в крылатых воинов, однако, потрясённые видом воинов над своей головой, приняли горстку скалолазов за более крупные силы и предпочли вступить в переговоры. Сначала Ариомаз пытался выторговать безопасный уход, но Александр требовал безоговорочной капитуляции. По версии Курция Ариомаз вместе с другими вождями сдался на милость царя — всех их Александр приказал бичевать, а затем распять у подножия скалы. Остальных сдавшихся Александр подарил населению новых заложенных городов в тех краях. История Курция во многих деталях не согласуется с рассказом об этих же событиях у других авторов, расправа со сдавшимся князем выглядит недостоверно. Однако Александр мог так расправиться с восставшим князем, если счел его не противником, а изменником.
Плененная в результате захвата скалы дочь Оксиарта, девушка юная и очень красивая, привлекла внимание Александра. Влюбившись в Роксану (Рухшона – по таджикски), он сделал её своей женой. Оксиарт, пользуясь таким случаем, перешёл на сторону Александра и был назначен сатрапом.

[Осень]

Барсина
___

Утренний холодный ветер сдул с головы Барсины покрывало из тонкой китайской шерсти, и её распушенные каштановые волосы растрепались на ветру. Девушка не обращала внимание ни на холодный ветер, и ни на то, что оказалась без платка на голове. Она встревоженным взглядом глядела на горстку воинов-македонцев внезапно оказавшихся на краю их неприступной скалы – Согдийской Скалы. Это означало одно – пленение и неизвестность. Быть пленницей в четырнадцать лет Барсине вовсе не хотелось…
Она медленно присела на лежавшее рядом кучу хвороста из сухого можжевельника, машинально вертя серебряный браслет на левом запястье, что она всегда делала в минуты волнения. Ветер трепал подол её зелёного платья и тонкие шёлковые шаровары, обрисовывая стройные ноги юной согдианки. Она даже не почувствовала, что её кожаные сандалии, в которых она выбежала из каменного укрытия, утонули в ещё не растаявшем весеннем снеге. Рядом лежал упавший из руки, белесый, кожаный бурдюк с тёплой водой, которой она хотела ополоснуть лицо. Небо ещё было в тёмных, предрассветных, весенних тучах.
В каменной крепости забегали воины-лучники, готовясь к обороне. Однако, командовавший повстанцами в крепости *Ариомаз, повелительно поднял руку, и все воины замерли в ожидании повеления военачальника. Ариомаз руками подал знак своим помощникам, что означало «готовиться к переговорам»…
… Барсина быстро забежала в женскую половину крепости, где в очаге горел огонь под медным котелком с уже вспенившимся молоком.
- Состриги мне волосы, - с волнением попросила она свою старшую сестру Статипру, только что проснувшуюся, и не ведающую об опасности.
- Зачем? – в недоумении уставилась она на сестру.
- Так надо, быстрее, пожалуйста.
Зная нрав сестры, Статипра, быстро сбегала за ножницами, и молча начала стричь волнистые локоны Барсины, которые, красиво завиваясь, бесшумно падали на холодный каменный пол крепости.
- Теперь, найди мне пожалуйста мальчишескую одежду…

[Осень]

… Героиня моего рассказа, Барсина, оказалась единственной девушкой, которая избежала судьбу остальных пленниц. Она, под видом подростка-мальчика, смогла убежать к своим дальним родственникам, в уже завоёванный македонцами город Александрия-Эсхата (нынешний Худжанд). Судьба её оказалась счастливой. Она вышла замуж за своего соплеменника – согдийца Парсиана, нарожала детей, и в глубокой старости, медленно вертя тот самый серебряный браслет на левом запястье, она рассказывала своим внукам историю захвата Согдийской Скалы своим внукам. Затем её следы затерялись в глубокой древности…
…И мне кажется, кто-то из ныне живущих таджиков может гордится поступком и смелостью своей далёкой и отважной пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-бабушки.
Вот такая вот, ясная картина предстала перед моим взором, когда я прочитал вышеприведённый исторический текст из Википедии… Отчётливо и ясно вижу, вертящую свой серебряный браслет, Барсину, в то весеннее утро в горах. Её развивающиеся на утреннем ветру темные локоны. Чувствую холодный горный ветер и запах талого снега из того далёкого далёка. Вижу, как в юном волнении, она присаживается на кучу хвороста, от которой идёт ароматный запах можжевельника…
Вот такую вот особенность имеет память человека. Генетическую память. А не хранятся ли все эти образы на уровне ДНК…?
___
Текст выделенный курсивом взят из интернет сайта (Википедии). Автор, остального, художественного текста:
Джурахон Маматов