Как долго не был я в Таджикистане,
и мне таджик, что продал виноград,
сказал, что край зализывает раны,
и плач стоит, куда не кинешь взгляд.
И, выронив кулек со жгучим перцем,
я замер вдруг, и боль пронзила грудь,
да так, что перестало биться сердце,
и я не мог минуты две вздохнуть.
И вспомнил я ущелья и вершины,
что шапками касаются небес,
и райскую Гиссарскую долину,
и в розах, утонувший Душанбе.
Ещё Лучоб, Варзоб и Душанбинку,
от половодья грозные зимой,
и щеку обожгла мою слезинка,
и поманила вновь меня домой.
Туда, где все с годами изменилось,
и от войны разруха и раздрай,
и кровушкой людской земля омылась,
и редким стал на праздниках карнай.
Туда, где наш арык журчит все также,
и балует прохладой в знойный день,
туда, где мне отец вручил однажды
дары от деда: саблю и кетмень.
Туда, где наш район "Восьмого марта"
покоя душанбинцам не давал,
туда, где Абдулла, сосед по парте,
соседей своих русских убивал.