Показать сообщение отдельно
  #6  
Старый 17.03.2012, 18:40
George George вне форума
Junior Member
 
Регистрация: 17.03.2012
Сообщений: 13
George is on a distinguished road
По умолчанию Мои три копейки в тему

Вот свидетельство о Леониде Хрущеве еще одного кремлевского сына, Степана Микояна:

«Мы с ним провели, встречаясь почти ежедневно, более двух месяцев. К сожалению, он привык выпивать. В Куйбышеве в гостинице жил в то время командированный на какое-то предприятие его товарищ, имевший блат на ликеро-водочном заводе. Они получали там напитки в расчете на неделю и распивали почти каждый вечер в гостиничном номере. Я, хотя почти не пил, часто бывал там.

Приходили и другие гости, в том числе и девушки. Мы с ним познакомились и подружились тогда с двумя молодыми танцовщицами из Большого театра, который был там в эвакуации. Леонид, даже изрядно выпив, оставался добродушным и скоро засыпал.

Когда я уехал в Москву, произошла трагедия, о которой я узнал позже от одного приятеля Леонида. Однажды в компании оказался какой-то моряк с фронта. Когда все были сильно «под градусом», в разговоре кто-то сказал, что Леонид — очень меткий стрелок. На спор моряк предложил Леониду сбить выстрелом из пистолета бутылку с его головы. Леонид, как рассказывал этот приятель, долго отказывался, но потом все-таки выстрелил и отбил у бутылки горлышко. Моряк счел это недостаточным, сказал, что надо попасть в саму бутылку. Леонид снова выстрелил и попал моряку в лоб…«

Добавлено через 3 минуты
Мне кажется, наиболее полно и достоверно отвечает на эти вопросы как человек, лучше других осведомленный в делах секретных, — генерал КГБ В. Удилов, он 37 лет прослужил в контрразведке. Его воспоминания, касающиеся дела Л. Хрущева, опубликованы в “Независимой газете” 17.02.1998 года и в “Версии” в августе 2000 года:
“Л. Хрущев попадал в руки органов правосудия не раз. Еще до войны он связался в Киеве с бандитами. Их поймали и по приговору суда расстреляли, а сынок Никиты Сергеевича чудом избежал наказания. После инцидента в Куйбышеве Хрущев умолял Сталина пощадить сына. И вымолил. В первом же бою истребитель, пилотируемый Л. Хрущевым, ушел в сторону немцев и бесследно пропал. Версию продолжения я слышал (давно уже) из уст сотрудников отдела административных органов ЦК КПСС и КГБ СССР. Сын Хрущева, то ли по собственной инициативе, то ли из-за вынужденной посадки, оказался в плену у немцев. То ли посчитав себя обиженным советской властью, то ли по какой-то другой причине, пошел на сговор с немцами. Последовала команда Сталина — выкрасть сына Хрущева. Операцию могли провести: контрразведка “СМЕРШ”, руководимая тогда генерал-полковником Абакумовым, и те, кто участвовал в уничтожении за границей Троцкого. Во время войны ими руководил генерал-лейтенант Судоплатов. Незадолго до своей кончины Павел Анатольевич сказал мне, что его подчиненные, возможно, участвовали в похищении Л. Хрущева, но не стал вдаваться в подробности. Сын Хрущева был доставлен в Москву. “СМЕРШ” собрал документальные факты о прегрешениях Л. Хрущева. Военный трибунал Московского военного округа приговорил его к высшей мере наказания — расстрелу.
Можно представить, в каком положении оказался Никита Сергеевич. В недавнем прошлом он дважды просил Берию, Серова, лично Сталина о снисхождении к сыну. Узнав о приговоре Военного трибунала, он обратился в Политбюро ЦК ВКП(б) и просил отменить суровую кару. Как ни странно, но и тут Сталин пошел навстречу. Вопрос о судьбе Леонида Хрущева был вынесен на рассмотрение Политбюро.
И вот заседание Политбюро. Абакумов изложил материалы дела, приговор Военного трибунала и удалился. Первым на заседании выступил секретарь Московского обкома и горкома (он же начальник Политуправления Красной Армии и кандидат в члены Политбюро) Щербаков.
От первого выступления зависело многое, и прежде всего — куда и в каком направлении пойдет обсуждение. Щербаков основной упор сделал на необходимости равенства всех перед законом. Нельзя, заявил он, прощать сынков именитых отцов, если они совершили преступление, и в то же время сурово наказывать других. Что тогда будут говорить в народе? Щербаков высказался за то, чтобы оставить приговор в силе.
Затем слово взял Берия. Он напомнил, что Леонида Хрущева уже дважды прощали.
Маленков, Каганович, Молотов были едины: оставить приговор в силе.
Последним выступил Сталин. Его старший сын Яков также находился в плену у немцев. Своим решением Сталин как бы заранее подписывал приговор и ему. “Никите Сергеевичу надо крепиться и согласиться с мнением товарищей. Если то же самое произойдет с моим сыном, я с глубокой отцовской горечью приму этот справедливый приговор!” — Так, рассказывали мне, подытожил Сталин, закрывая заседание”.
Нужны ли комментарии? Может быть, стоит привести лишь одну фразу, показывающую, какие последствия лично для Сталина имело дело Хрущева-младшего. А сказал эту фразу Хрущев-старший в кругу приближенных перед XX съездом:
— Ленин, в свое время, отомстил царской семье за брата, а я отомщу Сталину, пусть мертвому, за сына.
Слышал эту угрозу генерал Докучаев, человек заслуживающий доверия, потому что был заместителем начальника Главного управления охраны КГБ СССР.
Два отца, два сына, две судьбы — и какие они не сходные, какие разные в своем горе!...

Добавлено через 2 минуты
Предвижу итог, но тем не менее спрошу. А свидетельство одного великого летчика Трижды Героя Советского Союза другому летчику тоже Герою Советского Союза Вам подойдет или все-таки нужна бумажка с печатью.

« Как говорится, шила в мешке не утаишь, а офицер, старший лейтенант — это не шило, он жил на виду у людей. Решил я искать сослуживцев Л. Хрущева. Летчики хорошо знают друг друга. Мало осталось боевых соколов к тому дню, когда пришла мне такая мысль. Обратился за помощью к давнему доброму другу — маршалу авиации Герою Советского Союза Ивану Ивановичу Пстыго. Уж он-то, прошедший войну с первого до победного дня, мог бы о многом рассказать в летных делах. Кстати, Пстыго, кроме звезды героя, награжден восемью орденами Красного Знамени (!!!) (У легендарных Буденного и Ворошилова было по четыре таких ордена.) Навестил я Ивана Ивановича на его квартире, изложил свои затруднения в поисках истины о финале в жизни Леонида Хрущева.

Энергичный и порывистый, Иван Иванович сразу поразил меня такими словами:

— Да предатель он — не сомневайся! И судили и расстреляли его — это абсолютно точно!

— Но мне нужен свидетель, очевидец этих событий.

— Есть очевидец!

— Кто? Могу я с ним поговорить?

— Не можешь. Почему?

— Умер он. Был ты знаком с Кожедубом, трижды героем, тоже маршалом авиации?

Встречались мы с ним, не одну чарку выпили в Барвихе. Но тогда я еще не писал эту книгу. Что-то он говорил мне о Леониде Хрущеве, но я не спрашивал подробностей. А что ему было известно?

— Я его тоже об этом не спрашивал. Однажды он сам завел разговор. «Не хочу, — говорит, — уносить с собой эту тайну, расскажу тебе, хоть и давал подписку о неразглашении. У нас у всех, кто там присутствовал, взяли такие подписки. А случилось вот что. Служил я в той же дивизии, где и Леонид Хрущев, только он в 18-м гвардейском истребительном полку, а я в соседнем этой же дивизии. После того как объявили о его гибели, прошло довольно много времени. Ну, погиб и погиб, многих наших ребят в те дни сбивали. Поговорили день другой и не то чтобы забыли, а пришли новые беды и радости, заслонили то происшествие. Но однажды меня и еще несколько летчиков вызывает командир полка и говорит: «Поезжайте к соседям в 18-й полк. Приказано прислать представителей. Зачем, не знаю. На месте скажут».

Приезжаем. Там из других полков и подразделений обслуживания собираются такие же, как мы, представители. А личный состав 18-го полка полностью выведен на построение. Построили нас всех на поляне за границей аэродрома. Спрашиваем ребят из восемнадцатого: «По какому поводу?» — Никто не знает.

Вдруг выезжают перед строем несколько «газиков», из них выходит начальство: наш командир дивизии и какие-то другие незнакомые, но все в форме. Из средней машины под конвоем отвели одного в сторону.

Смотрю, не узнаю, кто это, да и не видел я его раньше. А в строю восемнадцатого полка гул пошел — видно узнали. И вот выходит перед строем один из приехавших и говорит: «Товарищи, я прокурор. Зачитаю вам приговор военного трибунала».

И огласил анкетные данные бывшего старшего лейтенанта Леонида Хрущева, всякие там статьи и параграфы из приговора. Всего я не запомнил. Суть преступления заключалась в измене родине и сотрудничестве с фашистами во время пребывания в плену. Приговаривается за это к расстрелу. Приговор утвержден всеми высшими инстанциями.

И тут же громко говорит: «Приводится приговор в исполнение!»

Командир 18-го полка зычно приказывает: «Слушай мою команду: кругом!» Мы все разом повернулись кругом. Фактически отвернулись от предателя. И в этот миг протрещали короткие автоматные очереди. Когда мы снова повернулись лицом к командованию, расстрелянный Хрущев уже лежал на земле. Вот так я стал свидетелем того, о чем позднее ходило много пересудов. Не знаю, почему об этом не было объявлено в печати. Если бы объявили, не появилось бы никаких сплетен. Но тогда специально это прятали, и каждый из присутствующих расписался в бумаге, предупреждающей о неразглашении. И я в их числе».
Ответить с цитированием