Оккупация Латвии — исторические и международно-правовые аспекты.
Заключенный 23 августа 1939 года Советским Союзом и Германией договор о ненападении и его неотъемлемая составная часть – секретный дополнительный протокол (пакт Молотова-Риббентропа)1 были противоправной и циничной сделкой, примирением за счет шести третьих государств. Он разделил Восточную Европу на немецкую и советскую зоны влияния. Статья 1 протокола установила, что Латвия, Финляндия и Эстония «отдаются» Советскому Союзу: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Балтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сферы интересов Германии и СССР».2
В свою очередь, статья 2 протокола обозначила границы «сферы интересов» обеих агрессивных держав в Польше, а также зафиксировала возможное исчезновение ее государственности: «Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития».3
Статья 3 акцентировала интересы СССР в Бессарабии и полную политическую незаинтересованность Германии в этом округе.4
Советско-германский договор о ненападении, который историки нередко именуют «пакт о нападении»5, зажег зеленый свет для Второй мировой войны. Германия начала военные действия 1 сентября и вместе с Советским Союзом, который включился в конфликт на семнадцать дней позже, в течение нескольких недель уничтожили независимость Польши. Договор от 23 августа, как пакт войны, раздела и уничтожения, не имеет себе аналога во всей истории Европы 19 и 20 столетий.6 Трудно представить еще более грубый и преступный заговор против мира и суверенитета государств.
Пакт Молотова-Риббентропа несомненно находился в противоречии с имеющим в то время силу общим международным правом, которое «больше не допускало соглашений за счет независимости третьих государств»7, а также с договорными обязательствами СССР и Германии. Он односторонне уничтожил ненужную больше для обеих агрессивных держав систему пактов о ненападении в Восточной Европе.8 Советский Союз и Германия нарушили несколько других двусторонних, а также многосторонних договоров, в том числе подписанный в 1928 году пакт Келлога-Бриана, ибо вопреки условиям этого пакта секретный дополнительный протокол не исключал агрессию в отношении Польши.9 Пакт Молотова-Риббентропа также не совместим с Лондонской конвенцией по определению агрессии (3 июля 1933 г.).10
Секретный дополнительный протокол напрямую не изменил международно-правовой статус Финляндии, Латвии, Эстонии и Литвы (Литва была включена в сферу советских интересов 28 сентября 1939 года). Однако установление сфер интересов свидетельствовало о непринятии во внимание суверенитета упомянутых государств11 и выражении сомнения в их независимости.12
СССР получил от Германии возможность свободы действий для дальнейших «территориально-политических преобразований» в сфере советского влияния.13 Обе агрессивные державы 23 августа были одного мнения, что «сфера интересов» означает свободу оккупировать и аннексировать территории соответствующих государств. Советский Союз и Германия разделили сферы интересов на бумаге, чтобы «разделение превратить также в реальность».14 Используя в секретном протоколе одно и то же понятие, чтобы решать как «проблему» Польши, так и Балтии, немцы и русские дали ясно понять, какой был смысл этого понятия.15 Несомненно, что без пакта Молотова-Риббентропа не была бы возможна полная оккупация Балтийских государств спустя десять месяцев. С военным разгромом Польши были созданы необходимые условия для постепенной реализации агрессивных замыслов СССР в Балтии и для оккупации государств этого региона. Первым шагом в этом направлении Москва запланировала навязывание договоров о взаимной помощи с Эстонией, Латвией и Литвой, которые предусматривали бы создание военных баз на территории этих государств. В беседе с послом Германии в Москве В. фон дер Шуленбургом, состоявшейся 25 сентября, советский диктатор И.Сталин предложил Германии не сохранять «как самостоятельное государство урезанную Польшу» и в обмен на Люблинское воеводство и часть Варшавского воеводства отказаться от Литвы в пользу СССР. В случае согласия Германии Москва сразу же приступила бы к решению проблемы Балтийских государств в соответствии с протоколом от 23 августа и ждет (…) от немецкого правительства бесспорной поддержки».16
Высказывания И.Сталина ясно и недвусмысленно подтверждали прямую и самую тесную связь пакта Молотова-Риббентропа с дальнейшей судьбой Латвии, Эстонии и Литвы. Перед началом переговоров о заключении договора о взаимной помощи СССР оказал большое дипломатическое и военное давление на Балтийские государства. У границ этих государств были сконцентрированы три армии, в которые входило 10 корпусов и 39 дивизий и бригад, которые ждали «боевого приказа для вторжения в Балтийские государства»17. Москва развернула «войну нервов», угрожала применить силу и не избегала также открытых провокаций. В конце сентября, когда уже велись переговоры с Эстонией о подписании базового договора, Советский Союз, чтобы шантажировать Эстонию (из Таллиннского порта удалось скрыться интернированной польской подводной лодке «Orzel») и заставить ее принять далеко идущие советские требования, «инсценировал потопление старого советского танкера «Металлист» в советских территориальных водах в Нарвском заливе».18 Народный комиссар иностранных дел СССР В.Молотов 27 сентября заявил эстонской делегации, что это сделала неизвестная подводная лодка и потребовал, чтобы Эстония на время, пока в Европе идет война, предоставила бы Советскому Союзу право разместить на ее территории 35 тысяч советских военнослужащих, чтобы «предотвратить вступление Эстонии или Советского Союза в войну, а также чтобы охранять внутренний порядок в Эстонии».19
С точки зрения министра иностранных дел Эстонии К.Селтера реализация этого предложения означала бы военную оккупацию его государства.20 Почти одновременно в Москве состоялись также переговоры СССР и Германии, завершившиеся подписанием договора о дружбе и границах, который сопровождался несколькими различной степени секретности протоколами. Встречаясь с немецким министром иностранных дел И. фон Риббентропом, И.Сталин не скрывал агрессивных намерений в отношении Балтийских государств, указав, что Эстония уже согласилась заключить договор о взаимной помощи с СССР, а если Латвия будет сопротивляться, «красная армия рассчитается с ней в самое кратчайшее время».21 Немецкая сторона настаивала на том, чтобы «Балтийский вопрос» решался бы постепенно, не оккупируя сразу эти государства полностью. И.Сталин обещал осуществить постепенное вклинивание в Балтию и пока оставить Латвии, Литве и Эстонии независимость, не исключая возможность, что в будущем эти государства войдут в состав СССР.22
Свою агрессивную позицию и решение не соблюдать нормы международного права и применять силу советская сторона подтвердила также на Московских переговорах с представителями Латвии во время заключения договора о взаимной помощи, которые начались 2 октября 1939 года. На следующий день министр иностранных дел Латвии В.Мунтерс информировал правительство: И.Сталин ему сказал, что «из-за немцев мы можем вас оккупировать», а также угрожая указал на возможность СССР взять «территорию с русским национальным меньшинством»23. Латвийское правительство решило капитулировать и согласиться с требованиями Советского Союза, впустив его войска на свою территорию. Важное решение, которое оказалось таким роковым для независимости Латвии, Кабинет министров принял 3 октября на чрезвычайном заседании.24 Была альтернатива – воевать, ибо сразу же последовало бы советское нападение. На такую возможность правительство К.Ульманиса не решилось в интересах сохранения живой силы.
(...)