Просмотр полной версии : Это было в Душанбе...
Дождь
Как то в июне месяце, в полдень, я возвращался из Баджува в Пастхуф. Июнь, на Памире, как обычно не очень жаркий, но и не очень прохладный. То пройдёт дождь, то проглянет солнышко. Воздух чистый и свежий, как всегда после дождя. Свежие, недавно раскрывшиеся, ярко зелёные листья деревьев шелестят под слабым ветерком. По обочине дороги буйно цветут весенние цветочки жёлтого и синего цветов вперемешку. Погода была солнечная, хотя кое где в небе были видны дождевые тучи. Я решил пройтись пешком, это ведь одно удовольствие, пройтись пешком по дорогам Памира. Изредка проскакивали УАЗики набитые пассажирами и багажом. Я шел и насвистывал себе под нос мелодию песни группы «Шамс». «Рубобчаят зилак чизил ёри ман...». Иногда какая ни будь мелодия, как прицепится, так целый день и вертится у тебя в голове, и ты её неосознанно мурлычешь себе снова и снова, даже и не замечая этого.
По дороге мне встретился мальчик одетый в старый спортивный костюм, на котором еле-еле виднелись выцветшие буквы, и я с трудом разобрал надпись “Montana”. Мальчик погонял зелёным прутиком рыжую корову у которой было полное вымя молока. Мальчик шел встречной дорогой.
- Саломолек, - поприветствовал он меня, когда поравнялся со мной.
- Ваалейкум бар салом, - ответил я. – куда собрался? – осведомился я у мальчика, скорее всего просто так, чтобы что то сказать.
- В кишлак Баджув, - ответил он мне равнодушно.
- Давай побыстрее, а то видишь, дождь собирается, - с улыбкой сказал я ему. Он тоже улыбнулся и дальше погнал свою корову.
- Иди встань под моё дерево, а я перейду под твоё, - с улыбкой предложил ей своё место, где по прежнему было более менее сухо. Она помотала головой.
- И что тебе дома не сидится, в такую погоду
- Мне нужно в Вамар, в аптеку, за лекарствами, у матери температура третий день, а наш медпункт уже неделю закрыт. Да и лекарств там всё равно нет, - недовольно ответила она.
- А по старше никого не было, послать за лекарствами?
- Брат в России, дома я и мама. Надеялась сесть на попутную машину, да не повезло, - ответила она, уже без раздражения в голосе.
- Переходи на моё место, а я пойду «поголосую» на обочине дороги. Я вышел из под дерева, и направился к дороге. Я заметил, как она робкими шагами перебралась под «моё» дерево.
И взглянул на дорогу, в надежде, не видно ли какой либо машины. Машин не было. Вдали я заметил маленькую фигурку, бегущую в сторону рощи, и я подумал сначала, что возможно это тот мальчик тоже решил переждать ливень под деревьями. Но по мере приближения фигурки я всё больше и больше убеждался, что это не мальчик а девочка, лет тринадцати или четырнадцати. Подойдя поближе, она удивлённо посмотрела на меня своими большими зелёными глазами, и встала под соседнее, в метрах пяти от меня дерево. Её платье – курта, тёмно зелёного цвета была вся промокшая, и заметив это она повернулась ко мне левым боком На голове пёстрый промокший платок, из под которого выбились промокшие волосы и прилипли к её нежному, ещё почти детскому лицу. На ногах у неё были калоши чёрного цвета. Она наклонившись попыталась выжать подол платья, но тщетно, буквально через минуту подол был мокрым снова. Дерево её почти не защищало.
Я пошёл дальше. Слева шумела река. Впереди виднелась не большая ореховая рощица на берегу реки. Ещё не доходя до рощицы, я заметил большую тёмную дождевую тучу, неожиданно выплывшую со стороны афганских гор. Я сразу понял, что сейчас польёт дождь. Мне сразу вспомнился мальчика, он ещё наверняка не добрался до Баджува. Когда я достиг ореховой рощи, начал накрапывать дождь. Я решил переждать дождь под орехами. Дождь всё усиливался и усиливался. Через некоторое время дождь стал пробиваться через листья, сначала редкими каплями, а потом хлынул вовсю как из ведра. Я перебрался поплотнее к стволу, где было сыро, но всё же посуше. Я взглянул на небо, тучи сгущались. Я понял, что ждать мне придётся долго.
Вдруг послышался шум приближающейся машины. Я не дослушав её выбежал на дорогу, и увидел серый УАЗик, на боку, которой было написано АКДН. Было заметно, как интенсивно работали «дворники» на лобовом стекле. Я замахал так неистово, что машина сразу остановилась. Машина была полна людей.
- Садись, одно место как нибудь найдём , - открыв дверь, почти прокричал водитель, молодой парень, с бейсбольной кепкой на голове.
- Эй, ях, тарав тезды жоз (эй, сестрёнка, беги сюда скорее), - прокричал я, тут же сообразив, что за всё время я даже имени её не спросил. Она быстро подбежала, и с большим трудом втиснулась на заднее сиденье. Я быстро закрыл за нею дверь, всё ещё боясь, что водитель передумает. И лишь заметил, через запотевшее окно двери её удивлённое лицо. Она, что то пыталась сказать, но я ничего не расслышал.
- Сейчас каникулы, - уже более ласково ответила она. А вообще хожу, уже в седьмой класс перешла. Потом она рассказала, что очень ждёт брата из России, что он должен жениться в этот свой приезд. И что если у неё будет хиён (жена брата), ей станет легче справляться с работой по дому. Она потихоньку разговорилась, и ещё много чего рассказала о своей не детской судьбе в кишлаке. Рассказала о своей единственной кукле, которую подарил брат на Новый год, когда ей было ещё шесть лет. Я слушал её молча, изредка вставляя короткие реплики, вроде «да?», «неужели?», «ах, вот как». Так, незаметно мы проговорили более часа. Дождь не прекращался.
Дождь продолжал лить как из ведра, И я промок на сквозь. Машин не было. Я простоял около четверти часа, безрезультатно, и решил вернуться обратно под дерево, но не под то дерево, где стояла девчонка, а под другое, которое почти не защищало от дождя. Девочка попыталась освободить мне место, но я обеими руками замахал в её сторону, показывая, чтобы она не высовывалась оттуда. Я заметил, что за четверть часа она почти успела обсохнуть, над её плечами слегка клубился пар. Она ладонями обхватила свои детские плечики, и я заметил, что её тонкие пальцы были не по детски натружены. Видимо всю работу по хозяйству выполняла она. У меня как то защемило в груди. И я подумал, что за доля у этой девчонки.
- В школу то ходишь? - спросил я её
Ситора (или «Собирали хлопок…)
Наш автобус подъехал к хлопковому полю, прямо у подножия горы, в колхозе «50 лет Октября». Это было в начале ноября. Мы поёживаясь, от утренней прохлады, вышли из автобуса. Никому не хотелось влезать в хлопковые грядки, где на кустах ещё сверкала утренняя роса, и пахло сыростью. Так было всегда, к концу хлопкового сезона. Да, и хлопка уже не было. Мы собирали «курак», и то что оставалось после комбайна. «Гузапая» (хлопковые кусты) выглядели серыми и пустыми. Нам это не нравилось - не спрячешься, не закуришь украдкой. Наш классный руководитель построил всех, и распределил грядки («джуяки»). Нехотя начали привязывать мешки – фартуки, и лениво побрели по полю. Уже вторую неделю, мы «прописались» в этой бригаде, и нас узнавали все колхозники.
Водитель, высунув голову, прокричал, что за ними едет ещё машина. Он рванула с места и машина исчезла в пучине дождя.
Я стоял у дороги, не зная что делать, вернуться ли под дерево, или ждать машину. Решил вернуться под дерево. Под деревом бросились в глаза следы от калош. Я простоял под орехом ещё некоторое время, и дождь прекратился. Я вышел на дорогу, и продолжил свой путь в кишлак. Снова выглянуло солнышко. Усилился запах трав, как будто после сенокоса. Я поймал себе на мысли, что снова насвистываю мелодию песни «Рубобчаят зилак чизил ёри ман...»
Вот уже столько лет прошло с того летнего дождливого дня, и я каждый раз проезжая этот участок дороги, всегда невольно бросаю взгляд под то дерево…
- Да, а что? – удивлённо поднял я голову.
- Мне твои одноклассницы сказали, что ты можешь помочь мне с русским языком, - зардевшись произнесла она.
«Вот, блин, этого мне ещё не хватало», подумал я, но вслух произнёс:
- А что ты хочешь, именно? – спросил я её, думая, что может она хочет что то перевести, текст или ещё там что.
- Да, я собираюсь в мединститут, а тут в колхозе, сам знаешь, как преподают русский язык.
Вот так и начался наш курс «ликбеза». Надо признать, Ситора была девочка смышленая, но за десять дней язык не выучишь… тем более русский
За эти десять дней мы уже как то сдружились, и она уже, по крайней мере, не краснела, задавая свои вопросы. У неё были совершенно европеоидные черты лица, светлолицая, с большими зелёными глазами. Среди таджичек такое часто встречается.
- Джура, а как можно узнать, где ставится мягкий знак, а где нет? – услышал я вопрос Ситоры, которая собирала хлопок в соседней грядке. Ситора, тоже десятиклассница, дочь бригадира участка, где мы, вот уже десять дней собирали то хлопок, то курак. Дело в том, что она собиралась поступить в мединститут, и усиленно учила русский язык. А тут, кто то возьми, да ляпни, что Джура, знает русский язык, и может объяснить правила. В первый день, она стесняясь и краснея подошла ко мне, когда я уже был по середине грядки, где виднелся огромный куст тёмно-зелёной брусники, где уже уселись мои одноклассники, и потягивали сигарету.
- Это, ты Джура? - робко спросила она.
Голова у неё была покрыта белым платком, с мелкими красно-жёлтыми цветами (почему то эти платки назывались «японскими», я слышал это от своих сестёр). Из под платка были видны пряди волос, почти рыжего цвета. Её брови, видимо, тоже были рыжего цвета, но из за того, что она густо красила их усьмой, было трудно определить их цвет.
Иногда, когда она опаздывала, мне казалось, что чего то не хватает. Мне очень нравился её кишлачный говор, и её весёлый, как звон колокольчиков, смех.
- Про мягкий знак, Ситора, есть простое правило. Если это касается глаголов, то сразу ставь вопрос: «что делать?» и «что делает?». Если отвечает на вопрос: «что делать?», то смело ставь мягкий знак.
А другие пацаны, через окно автобуса смотрели в сторону навеса. И тут я заметил Ситору, грустно стоящую среди провожавших нас колхозников. Минуту поколебавшись, я вышел из автобуса, и не обращая внимания на общий смех моих одноклассников, подошёл к Ситоре.
- До свидания, Ситора. Желаю удачи, с поступлением в мединститут.
- Спасибо, - невесело произнесла она, и со словами – «на, проверь мою грамматику», - передала мне измятый клочок бумаги. Я взял бумагу, и направился в сторону автобуса. Пацаны, уже хором подхватили песню «Не плач девчонка, пройдут дожди…»
И мы поехали в сторону города, уже с включенными фарами автобуса. В ноябре рано темнеет.
А записку, я прочитал уже дома. Там, карандашом было написано: «Спасибо». Ещё было несколько строк, которые были густо зачеркнуты карандашом. Я с трудом разобрал, лишь одно слово «когда…»
Ближе к вечеру, когда уже никто не собирал хлопок, а все с нетерпением ждали появления автобуса, я заметил, что она появилась вновь у «шипана», того самого навеса, где мы обедали и взвешивали свой собранный «курак». Вдали запылил автобус, и ребята с криками «ура», стали выскакивать из хлопковых грядок.
Все знали что, на этом осточертевший «хлопковый сезон» завершается. Всё! Я ополоснул запылившиеся руки и лицо у арыка, протекавшего рядом с полем. Арык был заросшим камышом и пахло тиной, но вода было прохладной и довольно прозрачной. Затем я направился в сторону автобуса. Я взглядом поискал Ситору, чтобы попрощаться, но не заметил её, и вошёл в автобус. Наши места, то есть места старшеклассников, в заднем ряду автобуса ни кто не занимал. Там уже сидели мои друзья , и наш «штатный» гитарист Бахтиёр, глядя на меня, специально, запел песню: «Не плачь девчонка…».
А с существительными, будет посложнее… - деловито продолжал я, и тут я заметил, что она меня почти не слушала. Я осекся на полуслове. Я заметил, что у неё блестели глаза.
- Вы завтра не приедете к нам, да? – тихо спросила она, не глядя на меня.
- Да, завтра у нас будет репетиция к параду, в школе, - ответил я. – А после 7- го ноября начнутся уроки, - добавил я.
Она ничего не ответила, не глядя на меня передала охапку кураков, которую собрала пока мы беседовали, и повернувшись пошла в сторону камышового навеса, где готовился обед для школьников.
А я присоединился к пацанам у куста брусники, не обращая на их шутливые приколы.
В этот день она больше ко мне не подошла.
Это ведь юность. В юности всё бывает прекрасным. И даже осенний ноябрьский день может казаться чудесным. Что интересно, позже, у меня никогда не было даже намерения найти её.
Лишь однажды, случайно, кто то из моих друзей, на встрече одноклассников, вспомнил этот случай, и сказал, что Ситора, якобы уехала к себе на Родину, в Рушанский район Памира…
Но для меня она, Ситора, осталась там, в Пяндже, на хлопковом поле. Осталась юной, весёлой и загадочной…
Затем был ноябрьский парад, а после начались уроки, и всё как то постепенно забылось. И я больше никогда не встречался с ней.
И в этом году, когда я побывал в Пяндже, и проезжая мимо хлопковых полей колхоза «50 лет Октября», я заметил, что на полях, как и прежде, работали девушки и женщины. И мне показалось, что среди них я заметил девушку с зелёными глазами, и с рыжими волосами. Но, это, скорее всего был всплеск памяти. Памяти о тех десяти днях, прекрасных юных днях, проведённых с чудесной девушкой Ситорой, когда всё познавалось впервые. И искренняя дружба, и ростки волнующих первых отношений мальчика и девочки, и необъяснимое волнение, когда наши пальцы случайно и нежно касались друг друга, во время передачи хлопка и «курака».
Пулкак это древнее украшение персидских девушек, которая вьётся из шерстяных нитей с мелким цветным бисером. Может от того Ниссо и красивая, что носит национальную одежду, хотя и в европейском наряде она выглядела бы тоже не отразимо. Она ведь из Пастхуфа.
Внешне она очень похожая на Ромину Пауэр, солистку итальянского распавшегося дуэта «Ромина Пауэр Аль Бано». Помните их знаменитую песню «Феличита» (Счастье)? Но, я думаю, Ниссо гораздо красивее. Спросите почему? А был такой случай. Как то мне с семьёй пришлось лететь вместе с ней из Душанбе в Хорог.
Ан-28, маленький белый самолётик разогнался по взлётной полосе, и слегка качнув крыльями, как бы сказав «пока» городу Душанбе, направился в сторону Хорога.
Ниссо
Живописное это место кишлак Пастхуф, расположенный на правом берегу реки Пяндж, и весь утопающий в зелени. Внешнему миру мало, что известно об этом кишлаке, хотя это древний кишлак. Как и везде, и здесь люди живут своими ежедневными заботами. Влюбляются, женятся, воспитывают детей. В кишлаке есть свои таланты, свои артисты, свои рыбаки, свои хохмачи-юмористы, в общем свои индивидуальности. Но, самой особой достопримечательностью этого кишлака являются красивые девушки. И одна из них Ниссо, Она всегда носить памирское платье – курта, белого цвета, с вышивкой красно-зелёного цвета. Голова всегда покрыта платком – титак, и из под платка видна её красивая каштановая коса, в конце которой, она неизменно вплетает пулкак.
Самолёт слегка коснулся полосы и побежал по бетонке.
Через окно показались встречающие люди, все прильнувшие к невысокому забору аэропорта. Самолёт включил реверс двигателей и начал торможение, гул двигателей усилился, а потом резко заглушили моторы. И тишина. Лётчики первыми вышли из самолёта, за ними мы. Иностранцы тоже вышли, но перед тем как выйти они все весело помахали Ниссо. Она опустила свои длинные ресницы. Вот такая она у нас застенчивая.
Я уловил обрывки фраз иностранцев, кто то из них говорил,
- It would be nice… the pictures… editors…good chances…women’s magazines… (англ. Было бы хорошо… фотографии… редакторы… хорошие шансы…женские журналы).
Как только вышли за пределы аэропорта, за журналистами приехала машина из Хукумата, и они уехали в сторону Хорога.
- Ка гас кинан? (хуфский. диалект - Почему так делают?). Я заметил, что её голубые глаза были полны искреннего удивления.
- Наверное, никогда не видели такой красивой девушки, как ты, - ответил я, наклонившись к её уху. Она ещё больше покраснела. Но ничего не ответила. Иностранцы сделав ещё несколько снимков сели по своим местам. В салоне самолёта все прильнули к иллюминаторам, потому что начиналось сказочное зрелище: наш маленький самолётик пролетал между высоченными пиками покрытыми снегом, едва задевая их крыльями
Это место в небе знают все лётчики, оно называется «Рушанские Ворота» - две вершины в небе, между которыми должен пролететь самолёт – такие вот высокие горы на Памире. После «Рушанских Ворот» самолёт начинает потихоньку снижаться. Слева я увидел кишлак Тем, значит очень скоро коснемся посадочной полосы, и мы окажемся на гостеприимной памирской земле.
Чувствовался, что жаркий воздух августа был разряженным, самолёт то нырял, то его подбрасывало. Быстро набрали высоту, и быстро пролетели предгорья Памира. Вместе с нами в самолёте летели иностранцы, кажется журналисты. Они сидели в передних рядах. Вдруг, один из них обернулся и его взгляд упал на красавицу Ниссо. Он как завороженный смотрел на неё. Потом осторожно достал свой фотоаппарат и начал фотографировать её, можно было догадаться, что он профессиональный журналист. Другие его коллеги стали делать то же самое.
Пассажиры, а было нас пятнадцать человек, в основном женщины и дети, и несколько мужчин, с удивлением наблюдали за журналистами. В их глазах можно было прочитать: «Что тут такого особенного, да у нас таких девушек весь Памир…». Ну, во всяком случае мне так показалось. Ниссо вся покраснела и сконфузившись стыдливо спросила меня, и я сквозь гул моторов расслышал:
Нас тоже встретили наши родственники на машине, и мы радостные направились к себе в кишлак.
Осталось только добавить, что красавица Ниссо – она моя родственница – хиён (свояченица).
Мы ехали по горной дороге вдоль реки Пяндж, проезжая удивительные места под названием Тем, Поршнев, Ёмдж, Баджув. Наша «Нива» петляла среди величественных гор, глядя на которых тебя охватывает восторг, от красоты первозданной природы. И хочется лишь молча смотреть на них. С правой стороны мелькали кишлаки, в которых может быть проживали сотни других никому не известных Ниссо. Из магнитофона неслась песня Далера Назарова «Мастам, мастам».
А от нас он отделён лишь рекой, шириной примерно в тридцать метров.
И к той прозрачной речке на афганской стороне, почти, каждый день приходят за водой.
В первый день нашей рыбалки к речке подошли мальчик и девочка. Они погоняли ослика, по бокам которого висели два алюминиевых бидона связанных коричневой верёвкой. Девочке было, примерно, лет одиннадцать – двенадцать, а мальчику, наверное, лет восемь. Волосы у девочки были совершенно русые, заплетённые в две косички. Одета она была в коротенькое, по колено платьице – курта, красного цвета и такого же цвета широкие шалвары, а ноги были босые. На правой руке у неё был широкий, то ли медный, то ли латунный браслет. А мальчик был одет в традиционную афганскую одежду – «пираан – тумбан», это длинная рубашка, с вырезами по бокам и брюки – штаны. Одежонка у мальчика была изношена до такой степени, что трудно было определить её цвет – то ли коричневая, то ли серая.
Рыбалка (или на том берегу Пянджа)
В июле, даже на Памире становится немного жарко, и в эти дни я, с моим другом Гулобшо, выходим к берегу реки порыбачить. У самого берега реки, на короткой зелёной травке, даже под солнцепёком, тебе кажется, что ты сидишь в комнате с кондиционером. Прозрачная и холодная вода реки Шарвидодж, протекая через наш кишлак, вливается в реку Пяндж . Эта талая вода берёт начало у высоких ледников, и совершенно чистая, и мы её употребляем как питьевую. Думаю, мало на свете осталось таких мест, где можно без опаски пить природную воду. Точно такая же горная речка вливается в Пяндж со стороны Афганистана. В том месте, где мы, обычно рыбачим, река сужается, и на том берегу хорошо виден афганский кишлак из нескольких десятков глиняных домов среди высоких пирамидальных тополей. Этот кишлак от основного Афганистана отрезан высокими горами, скорее всего это - кишлак сам по себе.
Они остановились у речки, и долго нас разглядывали. Для них, мы, люди из другого мира.
У нас тут разные машины носятся, а в кишлаке по ночам горит свет.
А у них вместо машин ослики да лошадки, а по ночам горят масляные светильники, и то только у зажиточных.
Довольно долго поглядев на нас они принялись заливать воду в бидоны, маленькими деревянными ведёрками. Чтобы поддерживать равновесие ослика, мальчик заливал воду в правый бидон, а девочка в левый.
- У тебя клюёт, у тебя клюёт, - закричал в этот момент Гулобшо. Я перевёл взгляд на поплавок, его не было видно, дёрнул удочку, и почувствовал приятную тягу. Подняв удочку над собой, я увидел отчаянно трепещущую, на крючке, серебристую плотву, чуть больше ладони. О, этот триумфальный миг рыбака, это неописуемо.
На том берегу, мальчик и девочка, от радости, по детски захлопали в ладоши. И в этот момент я решил, что переброшу рыбку им.
- Гулобшо, сможешь перекинуть эту рыбку на тот берег? - спросил я друга.
- Попробую, - без лишних слов ответил он. Потом он обвалял рыбку на речном песке, и лихо забросил её на противоположный берег. Рыба шлёпнулась недалеко от девочки, но первым подбежал к рыбке мальчик.
-Спасибо, - прокричал мальчик, взяв рыбку в руки, хотя не было никакой надобности кричать, мы очень хорошо слышали друг – друга. Кругом была полная тишина, иногда нарушавшаяся плеском речной воды о берег.
- Тав ном чай? (Как тебя зовут?) – спросил я мальчика (на том берегу люди говорят на том же диалекте, что и в нашем кишлаке).
- Меня зовут Абдул Ризо, а мою сестру зовут Садбарг, - добавил общительный мальчик.
- А почему вы красите свои дома в белый цвет? …– не унималась девочка. Я не знал что и ответить на этот вопрос. На самом деле в их кишлаке не было видно ни одного побеленного дома. Ещё много чего она спросила, пока Гулобшо наловил пару других рыбёшек. Девочка была смышленая. Она похвасталась, что знает несколько русских слов, и отчетливо их произнесла. Мне попались ещё две рыбки. Естественно, весь улов мы отдали детям. Садбарг встала первой и отряхнув своё коротенькое платьице, подошла к бидонам с водой, и слегка поправила их.
- Худа хафиз, - попрощались они с нами и погнали своего серого ослика в сторону кишлака.
Мы с другом ещё порыбачили. Погода стояла прекрасная. Солнце находилось в зените. Было жарко, но у берега веяло прохладой.
Присев у ведёрка он разглядывал своих рыбёшек. И я и Гулоб забросили свои удочки и стали ждать.
Девочка сидела на берегу, обхватив руками коленки и соединив вместе босые ноги. Это отчетливо напомнило мне картину Васнецова «Алёнушка». Она и была похожа на ту самую Алёнушку, со своими русыми волосами. Рыбка не ловилась.
- А правда, что у вас и мальчики и девочки учатся вместе? – впервые, за всё время встречи, заговорила Садбарг…
- Да, это правда, - подтвердил я, насаживая наживку из сухого тутовника на крючок.
- А правда, что вы шурави (советские) не читаете молитвы – намазы, и не верите в Бога? – задала следующий вопрос любопытная девочка.
- Нет, это неправда, - поправил я её. – Мы, читаем намазы, и мы верим в Бога. Алхамдулилла, мы мусульмане.
Пока мы общались со словоохотливым мальчиком, Садбарг, одна продолжала наполнять водой, поочередно, то правый то левый бидон. Ослик спокойно щипал травку. А Абдул Ризо, продолжая разговор с нами, наполнил свое деревянное ведерко водой и положил туда рыбку.
За это время и Гулобшо выловил небольшого толстолобика.
- Лови и эту рыбку, - недолго раздумывая крикнул Гулобшо, и так же как первую плотву перекинул рыбёшку на тот берег. Мальчик с радостью положил и эту рыбку в ведерко. Садбарг с улыбкой наблюдала всю эту возню. Наполнив бидоны водой она присела у берега и стала дальше наблюдать за нами.
- А теперь всё что выловим, это для Садбарга, хорошо Абдул Ризо? – весело предупредил Гулобшо мальчика.
- Хорошо, - согласился он, чувствовалось, что сестру он любить.
Наши рыбалки вошли в привычку. Гулобшо, чуть ли не каждое утро приходил ко мне с баночкой «похсак» - это букашки, такие, на которые очень хорошо ловится рыба, и которые он спозаранку собирал под камнями в ледяной речке.
Абдул Ризо и Садбарг тоже стали часто приходить к речке, за водой, со своим симпатичным осликом. И это продолжалось почти месяц.
В один из поздних августовских дней, мы с Гулобшо, сидели на берегу реки, и как обычно рыбачили. На афганской стороне мы заметили небольшой караван состоящий из одной лошади и нескольких ишаков, с небогатой поклажей. В тот же вечер караван прошел по той же горной тропинке обратно. Садбарг и Абдул Ризо, в этот день за водой не пришли. Не было их и в последующие три дня. Мы с Гулобшо продолжали рыбалку, но уже чего то не хватало, не было прежнего веселья.
Мы тоже собрали свои удочки и тоже направились в свой кишлак с побеленными домами. Из кишлака шел запах жаренного лука, кто то готовил ужин. В первом же доме, точнее во дворе дома, в тени грушевых деревьев, мы увидели девочек, наверное ровесниц Садбарга, весело и беззаботно прыгающих через параллельно натянутые резинки (не знаю как называется эта игра). Глядя на них я вспомнил Садбарг, и подумал, как странно всё таки иногда бывает в жизни. Какая та условная граница (речка), два берега одной и той же реки, а какие разные судьбы, и какое разное детство…
Вот так закончился один из моих отпусков в далёком памирском кишлаке.
- Приехал какой то наш родственник из города Султан – Ишкашима и забрал её к себе, - чуть не плача произнёс Абдул Ризо.
Потом он надолго замолчал. На его правом запястье я заметил, то ли медный, то ли латунный браслет, который он нежно поглаживал.
Мы с Гулобшо невесело переглянулись. Мой друг медленно встал и молча перебросил всю, попавшуюся в тот день, рыбу на тот берег. Абдул Ризо, даже, не обратил внимания на рыбу.
- Ладно, не грусти, она ведь приедет к тебе в гости, правда?- попытался успокоить мальчика Гулобшо. Мальчик молча наполнил бидоны водой, и махнув в нашу сторону рукой, направился со своим осликом в сторону кишлака, как будто попавшего на левый берег Пянджа из средневековья
То ли от того, что не было Садбарга с Абдул Ризо, то ли от того что скоро заканчивался отпуск и мне нужно было возвращаться в шумную Москву.
Несколько дней спустя появился Абдул Ризо. Не стоит описывать ту радость, которую мы испытали с Гулобшо увидев его. Абдул Ризо невесело плёлся один, за осликом, с теми же бидонами. Мы всё надеялись, что из за его спины выскочить весёлая Садбарг. Но её не было.
- Саломолек, - буркнул, без особой радости Абдул Ризо. Мы поздоровались.
- А где сестра? – осторожно спросил Гулобшо.
- Её выдали замуж, - грустно ответил он, после недолгого молчания.
- Как... ей же всего…? - повис в воздухе наш недоуменный вопрос.
Эпилог
Гораздо позже этих событий, один из моих друзей в том кишлаке рассказывал историю про русского парня, якобы попавшегося в плен во время афганской войны, ещё в советские времена, а позже принявшего Ислам и оставшегося жить в Афганистане, и как будто проживавшегося в одном из прибрежных кишлаков. И мне подумалось, а не могла ли Садбарг быть его дочерью. Ведь у неё были совершенно русые волосы, и она ещё хвасталась знанием нескольких русских слов, которые она произносила безупречно. Впрочем, это, уже мои догадки.
Пройдясь до Экомпта (бывший Дом Политпросвещения), я встретил Зарину и Дильбар, своих однокурсниц. Они с группой своих подруг фотографировались у только что запущенных фонтанов. Это было излюбленным местом всех студенток. Вокруг фонтанов распустились розы разных цветов и оттенков: бордовые, жёлтые, белые, жёлтые с красными краями лепестков...
- Джура, давай к нам, - крикнула Зарина
- Нет, не буду портит вашу девичью компанию, - отшутился я
- Ну, тогда подожди, у меня к тебе дело, - попросила Зарина
Подул слабый ветерок со стороны фонтанов. И меня обдало прохладной водяной пылью. Приглядевшись к сильно бьющим струям фонтана, я заметил между ними слабо видную радугу.
Это, просто ярмарка красавиц. В это время заканчиваются лекции и в мединституте, и в пединституте, и вся аллея от «Водонасоски», и аж до самого «Зинната» заполняется красивейшими студентками. Тут и таджички, и узбечки, и русские, и осетинки, и армянки, и казашки, и кореянки... Давайте лучше скажу так, тут просто – душанбинки. От разноцветья одежд аж пестрит в глазах. Тут смешение всех стилей и направлений, от таджикских национальных атласных платьев до утонченных европейских нарядов. И царит удивительнейшая атмосфера веселья с беззаботным студенческим смехом.
Душанбе, апрель…
В апреле, в Душанбе, иногда, бывают такие жаркие дни, кажется, что уже наступило лето. В один из таких солнечных дней, я сидел под чинарами у главного корпуса пединститута. Был очень яркий и весенний день. Сквозь молодые, изумрудно-зелёные листья чинары просачивались лучи солнца, и я даже в тени чувствовал их тепло. Только что закончилась третья пара, я сидел и раздумывал, в какую же сторону идти, к троллейбусной остановке, то ли в сторону кинотеатра «8-марта», то ли в сторону ЦУМа. Решил пройтись в сторону ЦУМа. Вы когда ни будь гуляли в середине апреля, в яркий солнечный полдень по аллеям вдоль проспекта Ленина, в Душанбе? Нет? Тогда вам будет трудно меня понять.
- Да нет же. Только тему по перфектным временам.
- Ну, это я тебе сейчас разъясню, пока дойдём до остановки, - согласился я.
Такой девушке, как Зарина было очень трудно отказать. Внешне она была чуть похожа на индийскую красавицу, киноактрису Айшвария Рай. Такая же чуть вздёрнутая, чувственная верхняя губа, светлолицая, но с чернюшими сверкаюшими глазами. Красивые темно-каштановые волосы заплетены во французкую косу. На ней было, сегодня, атласное платье с короткими рукавами, с зелёно-жёлтым оттенком.
- Ну, тогда, давай пройдёмся пешком до ЦУМа, - предложила она.
Девушки сделали несколько снимков, и фотограф протянул одной из них, квитанцию с датой, когда будут готовы снимки.
- Послезавтра у нас зачёты по грамматике (английского языка), и Галина Сергеевна сказала мне, что не допустить меня к экзаменам, если я не сдам зачёт, - начала разговор Зарина.
Зарина, это одна из самых красивых девушек, но не самая успевающая студентка нашего курса. Девушка способная, но немного ленивая. Всегда носила ссобой плеер, и очень любила слушать песни Стинга, группу ДДТ, и Далера Назарова.
- И что, ты хочешь, чтобы я объяснил тебе всю грамматику, за один день? – с улыбкой спросил я её.
Почему то всем девушкам очень нравилось заходить туда, и подолгу разглядывать декоративно изделия из серебра и мельхиора. Там можно было найти красивые серёжки и кольца изяшно выполненые кустарными мастерами. Я терпеливо стоял рядом с Зариной, пока она с интересом разглядывала всю эту бижутерию. К чести Зарины нужно отметить, что мы вышли оттуда через, примерно, четверть часа. Это не долго. Мы снова оказались на весенней улице.
Прямо на перекрёстке стоял, всем известный Старик-Дервиш (как я его называл), одетый, несмотря на жару, в стёганный чапан. На голове белая чалма. На груди куча всяких орденов наряду с разными значками и нашивками. Ни кто, особо, не обращал внимания на него, он стал, как бы достопримечательностью города. Стоит себе, как гаишник-регулировщик, по среди перекрёстка, и никому не мешает.
И мы влились в общий поток студентов, и медленными шагами пошли по аллее. Дильбар тоже присоединилась к нам.
Пока шли, я пытался объяснить особенности перфектных времён в английском языке, она часто кивала головой, но никаких вопросов не задавала. С противоположной стороны дороги, от магазина «Ригонда», дорогу перебежали мальчишки, и стали предлагать проходяшим студентам фисташки нанизанные на ниточки.
- Ака, барои духтарои хушруда бигир (Брат, купи для красивых девушек), - пристал один шустренький мальчик ко мне. Пришлось купить три ниточки фисташек у этого начинаюшего смышлённого мальчика-бизнесмена. Фисташки были жаренные и солёненькие, и только раздразнили наш аппетит.
Тут мы как раз дошли до остановки напротив «Чайханы Рохат». Прямо у остановки продавала самбусашки женьщина средних лет. Все студенты знали её очень хорошо. Она часто бывала и у пединститута со своим деревянным лотком, полный горячими самбусашками. Студенты её называли Апаи–Хасият.
Я купил у неё несколько самбусашек с ароматом зиры. У «Зинната» Дильбар попрощалась с нами, и повернула в сторону Путовского рынка.
Вместе с гурьбой других студенток мы перешли дорогу в сторону Художественного Салона.
- Зайдём в салон, на минуточку, - попросила Зарина, улыбаясь мне.
- Давай, - невесело согласился я.
Мы повернули в сторону ЦУМа. В подземном переходе я купил кассету сборник с песнями группы «Кино», «Наутилус Помпилиус» и какие то новые записи Стинга. Стинга я отдал Зарине.
Выйдя из подземного перехода мы пошли дальше.
- Ну, и как дошло до тебя, что такое префектные времена? - шутя спросил я Зарину
- Да, немного, - не уверенно ответила она.
- Главное, пойми, не употребляй прошедшее время, вместо перфектного. Не говори: I did, а скажи: I have done. Хотя на русский язык и то и другое переводится одинаково: я сделал, но тут есть нюанс. I did ты сделала когда то, а I have done, только что, или недавно...
Иногда могли купит кучу газет, (кажется она всегда покупала газету «Ровесник», а я «Аргументы и факты») и сидеть в парке, пока не прочитаем всё, от корки до корки.
- А правда, что американцы сели на Луну? – ни стого ни с сего могла она спросить меня
- Не знаю, почему то, они меня они с собой не взяли, - отвечал я
Потом могла долго молчать, и вдруг спросить:
- А Атлантида существовала?
- Да, я вот один остался из Атлантиды, - говорил я с серьёзным лицом.
Она закрывала лицо газетой, и через пять минут могла залится громким смехом.
Зачёт по грамматике английского языка она сдала.
Но наши встречи продолжались. Мы часто, после лекций, бродили вместе по Душанбе.
Иногда заходили в «Восточное кафе», напротив парка Ленина, и за мороженным часами могли болтать ни о чём.
- I have bought the tapes right now (Я купила кассеты только что), Правильно? – с лукавой усмешкой посмотрела она на меня.
- Умница, - ответил я, и ушипнул её за щеку. Так беседуя мы дошли до Главпочтампта. Зарина повернула в сторону кинотеатра Джами, она жила у военторга. А я пошёл прямо, я жил у старого аэропорта.
- До завтра, - протянула она мне свою руку.
- Пока
Бывали дни, после лекций, просто молча сидели, в какой нибудь пустой аудитории, глядя за окно, на чинары и тополя. Нам было удобно молчать. Наверное так бывает, с очень близкими людьми. Но тогда нам об этом не думалось. Просто бывают люди с которыми тебе всегда хорошо и комфортно. Зарина, наверное, и была одной из них.
Ровно через год началась печальная война. По улицам Душанбе грохотали БТР и танки. Те самые прекрасные аллеи по которым гуляли самые красивы девушки – душанбинки, заполнили люди в камуфляжных формах, с автоматами. В городе поселился страх. Жуткий страх…и на долго…
Студентов распустили.
- Я уезжаю на Памир, - сказала мне Зарина, в той самой аудитории, где мы любили молча сидеть. – Нам нельзя оставаться здесь. Уезжаем сегодня ночью. Пока.
Она не глядя на меня вышла из аудитории. Вот так просто и обыденно мы расстались…
(продолжение следует…)
Нам казалось, что так будет всегда, будут вечные чинары и тополя, будет вечная апаи-Хасият, со своими вкуснейшими самбусашками, будут вечные мальчишки со своими фисташками, будут вечные студентки, таджички, узбечки, русские, осетинки, армянки, казашки и кореянки, будет вечный Душанбе, будет вечный СССР. Жизнь текла размеренно и мирно…Но… это был последний год существования замечательной интернациональной семьи – семьи советских людей. Даже в страшном сне никому не могло присниться, что эта страна скоро исчезнет. Это был апрель 1991 года. А в декабре того же года СССР не стало.
Это было похоже на насильное разлучение матери с детьми. Детей поселили в детдом под названием СНГ. Дети ещё наивно и долго верили, что мама вот-вот вернётся. Но она не вернулась. Некоторые до сих пор продолжают верить, что она вернётся…
Осколок Мьда
18.10.2009, 05:54
С нетерпением,ждем продолжения!!! Знакомо,просто,тоступно и трогательно!!! Спасибо!!!
Здравствуйте все!Пишу, не претендуя ни на что. Просто, как я вижу события, как я вижу мою Родину, Таджикистан. Но,я даже не предполагал, что столько много людей заинтересуются моими рассказами. Сначала, я писал их, в одной памирской группе. Даже не думая, что их читает много людей. А потом друзья попросили разместить их и в других таджикских группах. Оказывается их и здесь читают с большим интересом. Я стал получать много письем на "личку", с просьбой продолжать писать. Всем БОЛЬШОЕ СПАСИБО!
Здравствуйте Райхон! Спасибо за Ваши комментарии к моим рассказам! (F)
Рассказ "Душанбе, апрель..." у меня ещё не завершен, продолжение напишу попозже, инша Аллах.
Белоснежный козлик тоже подошёл к дастархану, точнее к первокласснику-племяннику, тыкнул ему в плечо влажным носом, а потом заглянул ему в чашку с ширчаем, наверное ему понравился запах ширчая, но пить его он не стал. Отвернувшись от ширчая он увидел кур клюющих травку в огороде и прыжками побежал в их сторону.
Куры разбежались в рассыпную. Не тронулся с места, лишь петух. А как же иначе? Ему не хотелось опозорится перед курами. Гордо подняв голову, петух угрожающе уставился на козлика. Неопытный козлёночек впервые видел это грозное пернатое, поэтому он тоже удивлённо уставился на петуха своими жёлтыми глазками. Козлик не стал рисковать и медленно отступил назад.
Я встал, и умылся свежей холодной водой из ручья, который протекал прямо через двор. К утренней симфонии запахов добавился запах ароматного дыма и ширчая (чай с молоком)...
- Джура, идём пить ширчай, - послышалось из ошхоны (кухня во дворе)
- Нет я не буду пить ширчай, мне подайте бифштекс, и кофе со сливками- пошутил я, но с удовольствием присоединился к ширчаю.
В августе на Памире, по утрам чуть прохладно, поэтому за дастарханом многие сидели укутавшись, кто в спортивный костюм, кто в тёплые халаты. На афганской стороне вершины гор осветились солнцем, значит сейчас солнце перевалив через горную вершину осветит и наш кишлак, и станет по августовски тепло.
Утро на Памире
На Памире, утро это что-то особенное. Я проснулся от звуков веника, это моя свояченица (сестра жены) Ниссо подметала двор, пахло свежеполитой землёй. О! этот запах-запах детства, просто опьяняет. Топчан, на котором я спал находился прямо под яблоней, и вокруг распространялся ещё аромат яблок -"себрах". Всё это смешавшись создавало симфонию запахов утреннего Памира. Пока я вдыхал этот аромат, перед топчаном пробежали барашки и козлики. Это Ниссо выгоняла их на выпас. Я обратил внимание на крошечного снежно-беленького козлика. Он мелкими шажками бежал за своим "мамашей", но мой племянник-первоклассник догнал его, и остановив поднял на руки. Козлик брыкался и нежным голосом блеял: "ме-ме-ме", наверное это переводилось как: "я тоже хочу на выпас". Но его ещё нельзя было отпускать на поле, ему было всего неделька от роду.
Потом он высокими прыжками побежал в сторону, где Ниссо сидя на корточках, и с тазиком в руках собирала тутовые ягоды. Резко остановился перед Ниссо, а потом побежал в огород. Ну, что возьмёшь с козлика? Козлик он и есть козлик.
После ширчая все начали расходится по своим делам. Кто то взял в руки серпы и собрался на сенокос. Кто то сказал, что нужно съездить в Хорог, а кому то нужно было в Рушан. Сестрёнки Насиба и Мавзуна присоединились к Ниссо, и тоже стали собирать тут
Так начиналось утро в кишлаке...
Я приклоняюсь пред Тобою,
любимый мой Таджикистан.
Твоих сынов и дочерей,
нас приютило много стран.
Да мы покинули Тебя,
Ты строго нас не осуждай.
Не разлюбить нам никогда
наш дальний, милый, тёплый край.
Тот край любви, тепла и света,
растёт там хлопок на полях.
Арбуз и дыню вспоминаем
мы со слезинкой на глазах.
Любви и мысли нет границы,
Табя всё также любим мы.
О скорой, неизбежной встрече
наполнены мои мечты.
Спасибо Зинаида, за прекрасные стихи о Таджикистане!(F)
Здравствуйте, земляки!
Мне часто писали на "личку", спрашивая, на каком сайте можно прочитать мои вещи.
Если кому интересно, мои скромные рассказы, эссе и очерки (в основном о Памире) опубликованы на сайте: http://lib.ru, в знаменитой библиотеке Максима Мошкова, где теперь их можно прочитать в более удобном формате.
Вот по этой ссылке:
http://zhurnal.lib.ru/editors/m/mamatow_dzhurahon_dzhumahonowich
Надеюсь мои рассказы, очерки, эссе о Памире, (вообще о Таджикистане), будут хорошими популяризаторами этого удивительного края, по всему миру, и будут способствовать хорошему имиджу о нашей стране.
Читайте, если хотите, оставляйте свои комментарии.
С уважением,
Джурахон Маматов
Специально для земляков из Таджикистана!
Мои рассказы публикуют российские журналы. Если кому интересно, можете посмотреть раздел "Литература стран СНГ" вот по этой ссылке: журналы номер 24, 25, 26
http://www.litbash.sitecity.ru/ltext_3110002055.phtml?p_ident=ltext_3110002055.p_ 1411141007
Миниатюрка
По дороге в Агру, мы сделали небольшую остановку в одной из индийских деревень. Было очень жарко. Выйдя из прохладной Тойоты, я сразу встал под тень огромного эвкалипта. Под деревом одиноко сидела смуглая, но симпатичная индианка, и торговала холодной водой. Маленькие бутылочки воды находились в деревянном ведерке со льдом.
- Сколько стоит бутылочка? - спросил я её по английски.
- Дас рупия, - ответила она по индийски. Как оказалось позже, она по английски не говорила.
Повернувшись в сторону машины, я спросил у жены, по таджикски:
- Чанд дона бигирам (сколько штук купить?)?
- Шумо точик астен? - вдруг, привставс волнением спросила индианка
Она окзалась тоже таджичкой, но из Кабула. Мы немного поговорили. Оказывается, она беженка из Афганистана. Во время эмиграции вышла замуж за индуса-мусульманина. Потом родители вернулись обратно в Кабул, а она осталась с мужем, в своей деревушке. Я купил у неё всю воду. Мы тепло попрощались. Её черные глаза заблестели. Затем она медленно побрела по сухой пыльной дороге в сторону деревушки. На жёлтом песке остались лишь следы её маленьких босых ног. Мы поехали дальше. Через окно машины, вдали виднелась её худенькая фигурка обмотанная в темно-зелёное сари...
Немного о Каришме. Ей двадцать три года. Красавица, каких ещё нужно поискать. Очень весёлая девушка. Она работает на первом этаже, но когда она смеётся, её завораживающий смех слышен аж на четвёртом этаже. Любимица всего нашего офиса. Она работает у нас уже больше года. Работает безупречно. Порхает с этажа на этаж, как летняя бабочка, только и успеваешь увидеть мелькающий край её сари, или шарфа. Большая любительница шоколадного мороженого, и всяких других сладостей. Но на её фигуре, эта её слабость никак не сказывается. Естественно, если носиться по этажам, как она, думаю и тонны мороженного не испортят её девичью фигуру.
Но, с недавних пор она загрустила. И весь наш офис, как то сразу потускнел. Она перестала смеяться, да и вообще общаться с кем либо в офисе. Лишь молча выполняет свою работу.
(отрывок из, ещё, не опубликованного рассказа)
---
За окном лил проливной тропический дождь. Дул не сильный ветер. «Тефаль» со свистом просигналил и выключился. Я заварил себе, в свою любимую кружку, непальского зелёного чаю, и сел обратно за свой стол. Из за дождя усилились запахи тропических растений за окном. Окно было открытым, и прямо об подоконник билась небольшая ветка молодого эвкалипта. И я отчетливо почувствовал его освежающий запах. Был конец рабочего дня. Нужно было просмотреть всю рабочую почту за день. В этот момент в дверь тихо постучали.
- Войдите, - громко произнёс я. Дверь тихо открылась, и показалось заплаканное лицо моей ассистентки, Каришмы.
- Можно? - тихо произнесла она, и тихо села на против меня. Медленно поправила сползающее с плеч сари, и не глядя на меня прошептала:
- Я увольняюсь с работы.
- Что будешь, кофе, чай? – спросил я её
- Спасибо, ничего не хочу, - прошептала она, еле слышно, глядя мне прямо в глаза.
Я встал, подойдя к окну, осторожно оттолкнув веточку эвкалипта, затворил окно. Ветер начал трепать веточку об стекло. Я вернулся к столу, сел в кресло, и вопросительно уставился на Каришму.
- Я хочу уволиться, потому что… - медленно начала она рассказывать.
В этот момент, (знаете, так бывает) мне показалось, что это уже было со мной. Мгновенный всплеск памяти. Точно такая же ситуация. И вдруг в памяти вспыхнуло: наш душанбинский Педагогический институт. Факультет иностранных языков. Третий этаж. Было ранее, тоже ветреное, дождливое утро, и я сидел в одной, ещё пустых, аудиторий. А в окно, вместо эвкалипта, стучалась, только что зазеленевшая, ветка чинары. И в аудиторию вошла девушка курсом младше, с которой я был знаком…
Рассказз о внезапно вспыхнувшей любви, но...
---
Друзья, если, кому либо будет интерсно прочитать *мой новый *рассказ "По дороге Хорог - Душанбе", в более удобном формате, то он опубликован на сайте lib.ru.
Вот ссылка к рассказу:
---
http://zhurnal.lib.ru/editors/m/mamatow_dzhurahon_dzhumahonowich/khorog-dushanbe.shtml
---
Приятного чтения
Вокруг нашего автобуса уже кружились кучера, и каждый хотел посадить нас в свою повозку с лошадьми. Мне понравилась белая *в крапинку лошадь, и я предложил Каришме сесть на переднее сиденье, куда затем взобрался и сам. А на задние два места сели какие то итальянцы, и шумно о чём то спорили. Может они былы не довольны, что им приходится ехать задом на перёд.
Хотя наша повозка и имела навес, но от дождя она не очень то оберегала. Это я заметил взглянув на коленки Каришмы, её жёлтое сари быстро промокло, и прилипла к её стройным ногам. Я открыл зонт и передал его Каришме. Она взяла зонт и автоматически сначала прикрыла коленки, и я остался под дождём, а потом она сразу опомнившись, придвинулась ко мне, и мы оба оакзались под зонтом. От её промокших волос пахло евкалиптовой ессенцией. Очень волнующий запах.
Вперади нас сидел смуглый кучер, кажется его звали Санджей, и совершенно не обращал внимания на дождь. Он был в белых шортах до колен, а торс был совершенно голым, и тёплый дождь струился по его загорелой спине.
И чтобы не выдать, что она покраснела, она слегка наклоняла голову, и её распушенные волосы закрывали её покрасневшее *лицо. Хотя её учащённое дыхание выдавало её сотояние. Раньше ничего подобного я за ней не замечал. Это началось после того, как я ей сказал, что скоро уезжаю из Индии, к себе в Таджикистан. Три года работы вместе *нас невероятно сблизили.
- Давай поменяемся местами, - предложил я ей, когда очередной раз протирал окно.
- Нет, мне здесь удобно, отсюда лучше видно, - почти шёпотом ответила она.
Наконец в дали, сквозь струи дождья показался величественный силуэт Тадж-Махала. Наш автобус начал искать место, где бы припарковаться. В радиусе одного километра, вокруг Тадж Махала, запрешено парковаться, чтобы выхлопные газы, ненароком, не повредили мраморным стенам уникальной *архитектуры
Рассказ из Индии
___
Сейчас в Индии сезон дождей. Дождь льёт почти без остановки. Это так интересно, когда кругом зелёные тропические деревья, и серебрянные струи дождья непрестанно льют и освежают всё кругом. Несмотря на дождь жизнь идёт своим чередом. Вчера мы с друзьями приехали в *Агру, посмотреть на великий Тадж Махал.
Наш автобус петлял по зелёным улицам Агры, а дождь всё лил и лил. Окна автобуса запотели, и я периодически протирал стёкла, чтобы лучше было видно. Рядом со мной, справа от меня, у окна, сидела Каришма, и мне постоянно приходилось наклоняться к ней, чтобы протирать запотевшее стекло. Я чувствовал, что это её смущает, потому что при каждом моём наклоне она слегка краснела. Вот такая она девушка – стеснительная.
- Каби-каби мне кажется, что мы знаем друг друга с детства, - из под зонта тихо произнесла Каришма. Это уже вошло в привычку, *у неё, говорит со мной на смеси индийского и английского. (Каби-каби – с индийского переводится – иногда) – А ты не можешь продлить свой контракт ещё на некоторое время? – с надеждой спросила она. В это время наш кучер остановил лошадь, впереди слышался шум, и небольшая толпа окружила двух молодых людей, которые раздавали автографы, стоя под зонтами.
- Кто это такие? – спросил я Саджея
- Кажется, Амрита Рао и Шахид Капур, неуверено произнёс кучер. Я попытался получше разглядет этих знаменитостей, но они были так густо окружены толпой, что я ничего не увидел. А Каришме, даже, дело не было до этих Болливудских звёзд.
- Если хотите встретить знаменитых актёров, приходите к Тадж Махалу по чаще, тут, почти каждый день, кто нибудь да появляется, - улыбаясь произнёс смуглый кучер. – А иногда и съёмки клипов тут деляют.
Дождь не прекрашался, но не смотря на погоду туристов посмотреть Тадж Махал было очень много.
(продолжение следует)
Был на "Зелёном Базаре". Там сейчас, в крытом павильоне, в мясном отделе, продают самодельные колбасы из индюшатины, курицы, говядины и баранины. Ооочччееенннььь вкусные. С настоящим мясом. С гигиеной и санитарией там всё в порядке. Всё чистенько. Прошёлся по сухофруктам, искал специальный сорт кураги, называется "кандак" - просушенные естественным образом, без использования двуокиси серы - сладкие, как сахар. Нашёл. За прилавком, сидел пожилой, но бойкий мужчина, с тюбетейкой на голове и в стёганном темно-зеленом чапане
- Ты ищешь "кандак", подходи ко мне, - весело произнёс он. Я понятия не имею, как он догадался, что я ищу "кандак". По его акценту я подумал, что он из Ленинабада. Точно, оказывается из Исфары. Я попробовал курагу, и про себя сразу решил, что куплю у него. Сказочно сладкий "кандак". Но для порядка начал торговаться. На то он и базар.
- Сделаешь скидку, куплю у тебя
- Зависит, сколько ты купишь, чем больше купишь, тем больше скидка, - хитро начал торговец.
- А сколько стоит килограмм?
- Весемнадцать сомони.
- Давай по пятнадцать, куплю три кило
- Хорошо, бери по шестнадцать, только для тебя, - лукавил продавец.
- Уговорил.
Честно говоря, такой "кандак", я бы купил, если бы даже он не уступил в цене. Уж больно хороша была его курага
Выйдя из павильона, повернул на лево, и прошел мимо красиво выстроенных в ряд, откалиброванных лимонов. Пахло цитрусами. После лимонов кучами громоздилась свежайшая черешня. Крупная. Двух сортов: и бордовая и желто-красная. Но, так как я уже купил черешню на "яккачинарском" базаре, я прошёл дальше, к корейским салатам. Обожаю корейские салаты, и именно с "Зелёного базара". За прилавком стояли женщина-кореянка, и девушка-таджичка. И у той и у другой торговля шла очень бойкая. У кореянки (кажется она назвалась Ларисой), я купил "фунчёзу", рыбу - "хе", (сорри, если не правильно написал), и солёные баклажаны. А у таджички купил "чимчу" (может не так пишется?) и салат из капусты и огурцов. На вкус они были восхитительны.
Дальше, по прилавку, *продавали чакку и зелень. Женщина продававшая чакку, чуть ли мне под нос, совала ложку с чаккой. Попробовал. Действительно вкусная. Немного, поколебавшись купил и чакку. Оказалось не зря. Уже дома из этой чакки сварганил окрошку... Просто чудо!
В заключение скажу: В Душанбе можно жить, если есть нормальная работа и деньги. Но... не хлебом единым жив человек. Меня больше радовало, то что я нахожусь среди своих родственников и старых, гостеприимных друзей. Ночи на пролёт сидели за дастарханом, и никак не могли наговориться, и самым часто повторяемым выражением было: "А помнишь...?"
Ближе к вечеру, когда тени девятиэтажек становятся длинными, и почти доходят до речки, вышел на прогулку вдоль Душанбинки. С речки дул прохладный майский ветерок. Внизу, у речки сидел загорелый мальчишка, лет двенадцати-четырнадцати и рыбачил. На нём были лишь шорты синего цвета. Когда я поравнялся с ним, прислонившись к бетонным периллам, стал наблюдать за ним. Он сидел спиной ко мне, и не видел меня. Течением быстро уносило поплавок его камышовой удочки, и он то и дело, часто забрасывал свою удочку. Справа от него находилась сине-прозрачная, пластиковая, пятилитровая бутыль (из под минеральной воды), со срезанным верхом. В бутыле, в слегка глинистой воде плавало несколько рыбёшек. Я не смог разглядет, издали, что это были за рыбки. Кажись плотва, но не уверен. Хотел спросить у мальчишки-рыбака, что за рыбки у него, но потом передумал. Весенние воды Душанбинки создавали сильный шумовой фон, думаю, он бы меня всё равно не расслышал.
Мимо меня пробежали трое подростков в спортивной форме. Один из них был одет в кимоно. Наверное это были ребята из секции таэквон-до. Вечерело, вдоль речки начали появляться парочки, небольшие группки прогуливающихся... Я, мысленно пожелав мальчику-рыбаку удачи пошёл дальше, в сторону моста, которая ведёт к "Текстильке". Пахло влагой Душанбинки. Мирный, спокойный Душанбе...
Вечера, сейчас в Душанбе, очень красивые. Везде горят лампы и неоновые огни. Это я заметил, когда прогуливался по Негмата Карабаева, от Молодёжного Театра до Цирка. Вообще-то, площадку перед Цирком, можно назвать Арбатом на "Гулистоне". По вечерам там собирается много молодёжи, семейных пар прогуливающихся с детьми. Кто-то катается на роликовых коньках, а кто-то просто сидит на зелёной травке. Слышна и русская речь. У меня сложилось впечатление, что к русскоговорящим относятся вполне лояльно, если не сказать больше.
На травке резвились дети, и от "растревоженной" майской травы, пахло, как после сенокоса. Удивительный запах!
У остановки сидела молоденькая рыжеволосая девчушка-таджичка, и торговала полосатыми семечками, в бумажных кулёчках.
С противоположной стороны, со стороны *"Гулистона", (там сейчас супермаркет, с российскими продуктами) шёл ароматный запах кур-гриль. Слева, прямо у входа в магазин, на лотках были разложены свежевыпеченные лепёшки, с ароматным запахом. Не смотря на поздний вечер, магазины ещё работали.
На лицах людей нет прежней угрюмости и безысходности, а наоборот, много улыбок, и можно заметить какой-то невыразимый, можно сказать, едва заметный, едва уловимый, оптимизм, блеск в глазах. "Не смотря ни на что мы выдюжили, пережили, не сломались. Теперь нам ничто не страшно. Мы есть, есть Душанбе, есть Таджикистан"... Это читалось во всём поведении современных душанбинцев.
Не смотря ни на что, на планете Земля, на его северном полушарии, в азиатской его части, среди красивейших гор ютится, красивая страна, с красивыми людьми, и строит своё будущее - невзирая ни на что.
И, каждый, кто когда-то там родился, прожил, провёл незабываемые годы, может гордиться, что Таджикистан его (её) Родина.
И, поверьте, простой народ, соль этой земли, всегда будет с радостью встречать гостей - и бывших земляков, и впервые прибывающих в эту горную страну, от которой всегда пахнет Солнцем, чинарами, персиками, инжиром, детством, юностью... и первой любовью...
...В майский полдень мы приземлились в душанбинском аэропорту. Первое, что впечатлило, после того, как вышли из самолёта, это пахнущий сухой травой таджикский воздух, который мгновенно всколыхнул память прошлых лет. В аэропорту персонал был на удивление вежливым. Сели в машину и поехали по тенистым улочкам Душанбе, под высоченными чинарами. Я специально попросил водителя ехать помедленнее. Ехали по улице Титова, потому что мне нужно было через "Текстильку", "Мясокомбинат" выйти на улицу Негмата Карабаева. Из за того, что было жарковато, на улицах людей было не очень много. Слева, по тротуару, по тенистой стороне дороги, прогуливались молодые девушки, кажется, студентки. Слева, у тех домов, где когда-то проживали лётчики нашего аэропорта, заметил спонтанно организованные овощные ларьки, где в основном продавали свежайшие помидоры и огурцы. По цвету было видно: только что из грядки. Открыв окно я вдыхал запах Душанбе: пахло цветами акации, разогретого асфальта и горячими лепёшками, всё вперемежку. И мне показалось, что я из Душанбе никогда и никуда не уезжал...
Всё о Душанбе... Помню, даже в советские времена, мои друзья, впервые посетившие Таджикистан, восхищённо шептали: "Я обязательно приеду сюда снова...". Вот так, вот! Влюблялись в Таджикистан с первого взгляда!
А горный ветер, листья чинары, и звонкий ручей весело шептали - журчали: "Да, приезжай, конечно, мы гостям всегда рады"! Дальше, ветер, озорно так, улетал к Варзобским ущельям, а прозрачный ручей с радостью сливался с речкой Майхура. И лишь чинары, шелестя листвой, продолжали оставться вдоль душанбинских улиц - создавая прохладную тень гостям...
(Текст посвящается всем, кто когда-то жил в Таджикистане, но был вынужден покинуть её по разным обстоятельствам).
С уважением,
Автор текста, Джурахон Маматов
По дороге обратно, во время спуска, я снова встретил мальчишку-пастуха со стадом коз. С близкого расстояния я заметил, что козы были ангорские, с длинной, с совершенно белой, шёлковой шерстью.
- Ассалому алейкум, ака, ту варзишгар асти? (Здравствуй брат, ты что, спортсмен что-ли?), - весело спросил мальчишка. Видимо, он так подумал, из-за моего спортивного снаряжения
- Ман кухро дуст медорам, бародар, худат шояд мухлиси варзиш асти? (Я люблю горы, братишка, а вот ты, наверное, любитель спорта), - полюбопытствовал я, указывая на надпись «Леонель Месси» на его красной футболке.
- Ман мухлиси тими «Барселона» астам, футболро дуст медорам (Я болельщик команды «Барселона, я люблю футбол), - весело ответил он.
Нам было по пути, и мы, некоторое время, шли вместе вдоль дороги, разговаривая о футболе. О «Барселоне» он знал почти всё.
Крупный вожак - самец, с большими закрученными рогами уверенно шёл впереди стада коз, видимо, знал дорогу наизусть, остальные козы мелко семенили за ним.
Когда дошли до поворота в сторону его кишлака, он вежливо произнёс традиционное:
- Чой тайёрай, ака, биё хона мехмони меравем, (Чай готов, брат, пойдём к нам в гости).
- Рахмат, бори дигар, бародар (Спасибо, в следующий раз, братишка). Мы тепло попрощались. И я пошёл дальше. Движение транспорта становилось всё интенсивнее. Я шёл вдоль ивовых деревьев со склонёнными, аж до земли, зелёными ветвями. Казалось, что они, с поклоном, приветствовали меня. Я пешком дошёл до поста ГАИ, а там сел на попутную машину, за рулём которого сидел пожилой мужик в чапане, и с тюбетейкой на голове. Оказался, он из Ильичёвского района, и в этот воскресный день, ехал в гости к своему брату, который проживал, где-то на «Водонасоске».
Я вышел на «Гулистоне». У огромной цветочной клумбы, напротив «Цирка», цвели красивейшие чайные розы. Из подземного перехода, смеясь, появились девушки. Одна, в национальной одежде, другая в одежде европейского стиля. У той, которая была в национальной одежде, вдруг, зазвонил мобильный телефон. Чуть замедляя ход, она ответила по телефону:
- Далер, конспекти маро имруз биёр. Фирузаро бигу туфлихои, ки вай пурсида буд, дар «Корвон» ёфта мешавад. (Далер, принеси мне, сегодня, мой конспект. И скажи Фирузе, что те туфли, которые она просила можно найти в «Корвоне»). Дойдя до остановки они стали ждать свой транспорт. Я поймал себя на мысли, что невольно, любуюсь этими двумя совсем ещё юными красавицами. Однако, красиво весной в Душанбе...
И мне вспомнился язык символов природы, услышанный сегодня, на вершине «Фахрабада». Солнце, горы, весна, апрель, ласточки в небе, мальчишка-пастух, и эти две юные красавицы… означали – всё будет прекрасно…
Потом наступила тишина. Я прилег на травку, подложив под голову рюкзак. Высоко в небе парила пара орлов, широко раскинув крылья. Они парили удивительно красиво, без единого взмаха. «Им с высоты, наверное, открывалась ещё большая красота нашей земли», подумалось мне.
- Да, я действительно красива, необыкновенно красива, - смущенно прошептала природа, снова возобновляя наш диалог.
- Слушай, а я вот, часто общаюсь с людьми покинувшими тебя. А как ты относишься к ним?
- Я отношусь к ним, как Мама к своим детям. Я *люблю их. Ведь я их вырастила, они ведь дышали моим воздухом, питались моими плодами. Под моими деревьями сидели. Под покровом моей, южной ночи, впервые, смущенно, целовались... И никто кроме меня это не видел. Я храню их тайны... В принципе, они есть часть меня, то есть они и есть мои частички разбросанные по разным уголкам.
Их подсознание всегда будет хранить скрытую мысль, что они – дети этой земли. Навсегда.
- То есть, они, ментально - таджики?
- Скорее таджикистанцы, - нежно поправила она. - Хотя, называй их как хочешь. А давай назовём их – Дети Гор.
- Согласен, красивое имя.
- Они и сами, порою, ловят себя на мысли, что они, чуть-чуть другие. Чуть-чуть отличаются от тех, с кем сейчас проживают. А это «чуть-чуть» и есть мои отпечатки. Мои «идентификационные знаки» - я их навсегда закодировал «Детьми Гор». ..
Затем снова наступило молчание.
Солнце поднялось высоко, утренняя дымка полностью исчезла, и с противоположной стороны чётко прорисовывались силуэты Варзобских гор, с зелёными пятнами весенней травы, на фоне красных проталин. По Фахрабадской дороге зачастили машины со стороны Курган-Тюбе. Я открыл рюкзак, и вытащил уже остывшую лепшку, которую купил, по пути, на «Саховате», у молодой девушки - *узбечки, из колхоза «Россия». Какая же вкусная лепёшка, посыпанная кунджутными семенами...
Колыхались алые маковые ковры вокруг меня. Подул тёплый ветерок, нежно касаясь верхушек трав, и превращая их в зелёные волны. Природа дальше продолжала свой шифрованный разговор со мной, но мне было так лень переводить этот язык на обычный. Хотя подсознательно чувствовал, что она пыталась донести до меня что-то очень мудрое...
Ранним утром, в начале апреля, в один из воскресных дней, я пешком поднялся на перевал «Фахрабад», совсем недалеко *от Душанбе. Раньше, в советские времена, мы это делали вместе с моими друзьями, с Лёней Ярошенко, с Русланом Синдаровым, с Мухиддином Дадахановым. Теперь они живут далеко, за пределами Таджикистана.
Склоны гор были покрыты сплошным ковром красных маков. Кое-где среди маков виднелись темно-синие, чуть склоненные, головки колокольчиков. Трава ещё была покрыта росой. Мелкие бусинки росы, играя всеми цветами радуги, *отражали лучи утреннего солнца. Там, где уже кто-то прошёл по траве, она была чуть темно-зеленее, со сбитой росой. Взглянув на левый склон, я заметил мальчишку в темном трико и красной майке, он пас небольшое стадо коз. Я его не сразу заметил, из за его красной майки, которая не особенно была заметной на фоне ярко-красных маков.
Взмахнув рукой, я поприветствовал его, он тоже ответил взмахом руки.
Я продолжил свой путь дальше, вдыхая утренний воздух гор.
Когда я добрался до вершины, а это 1245 метров над уровнем моря, я скинув свой рюкзак, присел на мягкую апрельскую травку. С вершины, где я сидел, был виден почти весь город Душанбе. В утренней дымке серебрилась ниточка речки Каферниган. Небо было совершенно синим, без единого облачка. Лишь весенние ласточки стремительно прочерчивали свои замысловатые линии по небу. Я внимательно прислушался к тишине природы, и вдруг мне показалось, что она беседует со мной своим тайным языком символов.
- Ты прекрасна, моя страна, - мысленно произнёс я
- Я прекрасна всегда, я ведь твоя Родина, - тихо прошептала она.
- Я рад, что ты у меня есть, пусть ты и истерзана войной и разрухой...и слаба
- Эх ты, глупец, разве войны и разрухи могут навредить мне. Я всегда одинакова – я ведь природа. Я никогда не воюю. Я безукоризненно следую своему предназначению: расцветаю весной (как сейчас), нагреваюсь и золочусь летом, осенью делюсь своими дарами, а зимой засыпаю и отдыхаю. И так всегда, потому что я следую Божьим законам.
А на счёт слабости, тут ты вовсе не прав. Я ведь Земля, я всегда сильна.
А слабы люди живущие у меня. И войны, и разрухи, это тоже их рук дело...
(Текст посвящается всем, кто когда-то жил в Таджикистане, но был вынужден покинуть её по разным обстоятельствам).
С уважением,
Автор текста, Джурахон Маматов
Позже, я частенько встречал эту зеленоглазую девчонку во дворе пединститута, или в читальном зале библиотеки. Мы, только нам понятными взглядами, приветствовали друг друга. Между нами была неуловимая связь. Ни кто даже не догадывался о нашей игре. Ни кто, кроме майской грозы, мокрых чинар, и весенних вод города. Но они тоже игриво молчали... Вот такой вот был месяц май в Душанбе в девяностом году.
___
Эпилог.
___
Как-то уже в жаркий июльский день, она подошла ко мне во дворе института. В легкой сиреневой блузочке. В длиной ситцевой юбке, цвета морской волны. Чуть волнистые, светлые волосы заплетены в не тугую косу, почти распущены. С легким румянцем на щеках. Изумрудные глаза чуть смущены.
- Привет.
- Привет.
- Хочу попрощаться с тобой, - с улыбкой произнесла она. – Я досрочно сдала все зачёты и экзамены, потому что уезжаю в Германию.
- По туристической путёвке, что ли?
- Нет, по программе, мои родители из Германии, то есть мы немцы. Сейчас все немцы уезжают в Германию.
- Да,- тихо произнёс я. Я не знал, что говорить. Просто смотрел в эти зелёные глаза с какими-то неуловимо волнующими лучами.
- Я буду скучать по душанбинским грозам, и..., - недоговорила она. Тут, шумной гурьбой подошли её подруги, и она тихо произнеся «прощай» направилась с подругами *в сторону кинотеатра «8-ое Марта», к остановке.
Иногда бывает так, что какие-то значительные события и их детали стираются из памяти. А вот такой обычный день, весенняя гроза, и холодные капли капающие с листьев чинар… и зелёные лучистые глаза врезаются в память навсегда...
ГРОЗА В ДУШАНБЕ
Ранним утром, в начале мая, после сильнейшей грозы, по улице Ленина, со стороны «Нагорного» текла самая настоящая река глиняного цвета, затопив тротуары. Троллейбус остановился на против чайханы «Рохат». Водитель открыл двери, но ни кто выйти не собирался. Вода доходила почти до колен. Ладно бы просто вода, течением несло разные щепки и крупные ветки, о которые можно было сильно оцарапаться. Я опаздывал на первую пару, у нас в этот день был зачёт по «Фонетике английского языка». Немного поколебавшись, разулся, снял носки, засучил джинсы и вышел из задней двери троллейбуса (№ 1). Вода была прохладная. И я побрёл по воде в сторону пединститута. На остановках, люди, взобравшись на скамейки, дожидались транспорта, а может вообще отлива воды. Вокруг, как это всегда бывает в моменты природных буйств, царило всеобщее оживление. Был слышен особенный, беззаботный студенческий смех. Несмотря на то, что ливень уже прекратился, с молодых листьев чинар, прямо за шиворот, капали крупные, холодные капли дождя. Воздух был пропитан озоном, и дышалось легко. Я оглянулся вокруг, и заметил, что таких «безумцев», как я оказывается было ещё несколько студентов. И, мы, шутками подбадривали себя.
Дойдя по воде, до здания «Пожарки», я пересёк улицу, и оказался напротив нового корпуса пединститута. Между тротуаром и крыльцом нового корпуса был настоящий бассейн, кроме, как вплавь, добраться до крыльца было невозможно. Прямо у тротуара, на небольшом островке, под склонёнными ветвями ивы, я заметил девушку, которая беспомощно взирала вокруг себя. Я с мыслями о зачёте, со склонённой головой, прошлёпал мимо неё, и лишь пройдя несколько шагов, я остановился, поднял голову, и обернулся в её сторону. Девушка была похожа на русскую, с красивыми зелёными глазами. Сказать просто – зелёные глаза, это очень мало. Её глаза сверкали изумрудом. Лучистые зелёные глаза. То ли весна отражалась в её глазах?
- Помочь перейти, - с улыбкой спросил я её.
- А вода не холодная? – смущенно спросила она. По тону её голоса было ясно, что она стесняется сказать мне «да, помоги пожалуйста». До начала зачёта оставались считанные минуты, и мне не хотелось опаздывать.
Я уверенно подошёл к девушке, и пока она успела опомниться, *поднял её на руки и, мысленно удивившись её легкости, по щиколотки в воде, вброд добрался *до крыльца. От её влажных волос пахло весенним дождём. Она, своей маленькой бежевой сумочкой, пыталась прикрыть чуть оголившиеся, сверкающие белизной коленки. «Очередной мой безумный поступок за сегодняшнее утро», успел подумать я.
- Спасибо, - тихо прошептала она со смущенным голосом.
Добравшись до крыльца, я опустил её на первую ступеньку, и не оборачиваясь быстрыми шагами пошёл в сторону третьего корпуса, и лишь на первом этаже, натянул на влажные ноги носки и обулся. К зачёту я успел.
Миниатюрка
___
На земле, вернее на сене лежали зеленошкурые, зимние дыни, с грубой *рифлённой шкурой. А рядом, на картонной бумаге, разрезанные дольки, сверкающие янтарём, под декабрским солнцем. Базар был полон снующим народом. Туда, сюда, туда, сюда. Чапаны, пальто, калоши. Слышатся имена: «Зарина, Парвина, Наргис». Запахи лимона.
А дольки дыни сверкают, ближе к кожуре белизной, а выше, всё прозрачнее и прозрачнее, а на самой верхушке прилипшие мелкие, жёлтые семечки. Живой жёлтый мармелад...
Вечерний базар. Декабрь. Сумерки наступают быстро. А янтарные дольки горят в сумерках. Горят призывно, маняще... Почему горят?... Ах, да, все три осенних месяца впитывала свет солнца. А теперь время отдавать этот свет. Светить в сумерках декабря. 31 декабря, на новогоднем столе...Делать праздник ещё ярче... янтарнее...
___
Автор: Джурахон Маматов
В полдень.
Летний зной июля. В Душанбе полдень. От жары воздух кажется лимонно-оранжевым. Улицы тихи, даже чинары и тополя не шелохнуться, притихли: у них тоже сиеста. Редкие прохожие, стремятся идти по тенистой стороне аллеи. Я прошёл мимо кинотеатра «Ватан», и повернул на право, в сторону «Ослиных ушей». После долгой разлуки, я снова в Душанбе. Просто гуляю по улицам и впитываю в себе тепло города. Воздух родины насквозь пропитан жарким солнцем. Горячие лучи всё щедрее и щедрее заливает полдень золотом, и воздух от лимонно-оранжевого превращается в золотой. По лоткам, вдоль аллеи, с тихим журчанием, течёт прозрачная вода. У остановки, недалеко от магазина «Голубой экран» стоят несколько женщин. Я прохожу мимо остановки, и вдруг чувствую пристальный взгляд одной из женщин. Наши взгляды встречаются. Чёрные глаза удивлённо и не мигая смотрят на меня. Первая проскользнувшая мысль: «Зарина», но я не останавливаюсь, следующая мысль: «не может быть, пятнадцать лет прошло». Пройдя несколько шагов оборачиваюсь. Она прищурившись, и чуть наклонившись, приглядывается.
- Это ты…?
- Зарина?
- Да! Она быстро положив свою сумочку на скамейку, раскинув руки бежит в мою сторону, и лишь не доходя метра, опомнившись смущенно останавливается…
И пятнадцати лет, как не бывало. Передо мной всё та же юная студентка-однокурсница, с которой мы съели не одну тонну шоколадного мороженного в «Восточном кафе». Она всё такая же экспансивная, эмоциональная…
Вот за что я люблю город Душанбе… За его тополя, которые придумали себе сиесту в полдень. За то, что просто гуляя по улице ты можешь встретить совершенно чёрные, юные глаза из прошлого…
___
Автор: Джурахон Маматов
Отрывок из Википедии:
После зимнего отдыха в начале весны 327 год д.н эры Александр Македонский осадил Согдийскую Скалу, где скопилось много повстанцев под командованием Ариомаза. Среди них были жена и дети бактрийского вельможи Оксиарта. Курций называет число повстанцев в 30 тысяч. Высокие отвесные стены делали место неприступным, глубокий снег затруднял подступы и обеспечивал обилие воды защитникам, запасы еды позволяли выдержать 2-х годовую осаду. В периметре скала имела размер около 25 км. Когда Александр потребовал сдачи, варвары со смехом посоветовали македонскому царю поискать крылатых воинов, чтобы с ними штурмовать неприступную твердыню.
Крылатых воинов Александр не имел, но отобрал 300 наиболее опытных скалолазов из своих солдат. Первому, кто взойдет на скалу, обещана была награда в 12 талантоов, второму награда поменьше и даже последнему причиталась награда. Храбрецы заготовили железные костыли, длинные верёвки и под покровом ночи совершили дерзкое восхождение по наиболее отвесной, а потому неохраняемой стороне скалы. 32 из них сорвались, но остальные без оружия к рассвету поднялись на самую вершину. Оттуда они, размахивая белыми поясами, подали сигнал Александру. Царь через глашатая указал согдийским повстанцам на своих воинов на вершине горы, потребовав немедленной сдачи.
Полиен передаёт эту историю немного иначе.[Солдаты Александра совершили восхождение не по отвесной скале, а по крутому склону, густо заросшему деревцами, за которые они цеплялись короткими верёвками.
Вряд ли варвары поверили в крылатых воинов, однако, потрясённые видом воинов над своей головой, приняли горстку скалолазов за более крупные силы и предпочли вступить в переговоры. Сначала Ариомаз пытался выторговать безопасный уход, но Александр требовал безоговорочной капитуляции. По версии Курция Ариомаз вместе с другими вождями сдался на милость царя — всех их Александр приказал бичевать, а затем распять у подножия скалы. Остальных сдавшихся Александр подарил населению новых заложенных городов в тех краях. История Курция во многих деталях не согласуется с рассказом об этих же событиях у других авторов, расправа со сдавшимся князем выглядит недостоверно. Однако Александр мог так расправиться с восставшим князем, если счел его не противником, а изменником.
Плененная в результате захвата скалы дочь Оксиарта, девушка юная и очень красивая, привлекла внимание Александра. Влюбившись в Роксану (Рухшона – по таджикски), он сделал её своей женой. Оксиарт, пользуясь таким случаем, перешёл на сторону Александра и был назначен сатрапом.
Барсина
___
Утренний холодный ветер сдул с головы Барсины покрывало из тонкой китайской шерсти, и её распушенные каштановые волосы растрепались на ветру. Девушка не обращала внимание ни на холодный ветер, и ни на то, что оказалась без платка на голове. Она встревоженным взглядом глядела на горстку воинов-македонцев внезапно оказавшихся на краю их неприступной скалы – Согдийской Скалы. Это означало одно – пленение и неизвестность. Быть пленницей в четырнадцать лет Барсине вовсе не хотелось…
Она медленно присела на лежавшее рядом кучу хвороста из сухого можжевельника, машинально вертя серебряный браслет на левом запястье, что она всегда делала в минуты волнения. Ветер трепал подол её зелёного платья и тонкие шёлковые шаровары, обрисовывая стройные ноги юной согдианки. Она даже не почувствовала, что её кожаные сандалии, в которых она выбежала из каменного укрытия, утонули в ещё не растаявшем весеннем снеге. Рядом лежал упавший из руки, белесый, кожаный бурдюк с тёплой водой, которой она хотела ополоснуть лицо. Небо ещё было в тёмных, предрассветных, весенних тучах.
В каменной крепости забегали воины-лучники, готовясь к обороне. Однако, командовавший повстанцами в крепости *Ариомаз, повелительно поднял руку, и все воины замерли в ожидании повеления военачальника. Ариомаз руками подал знак своим помощникам, что означало «готовиться к переговорам»…
… Барсина быстро забежала в женскую половину крепости, где в очаге горел огонь под медным котелком с уже вспенившимся молоком.
- Состриги мне волосы, - с волнением попросила она свою старшую сестру Статипру, только что проснувшуюся, и не ведающую об опасности.
- Зачем? – в недоумении уставилась она на сестру.
- Так надо, быстрее, пожалуйста.
Зная нрав сестры, Статипра, быстро сбегала за ножницами, и молча начала стричь волнистые локоны Барсины, которые, красиво завиваясь, бесшумно падали на холодный каменный пол крепости.
- Теперь, найди мне пожалуйста мальчишескую одежду…
… Героиня моего рассказа, Барсина, оказалась единственной девушкой, которая избежала судьбу остальных пленниц. Она, под видом подростка-мальчика, смогла убежать к своим дальним родственникам, в уже завоёванный македонцами город Александрия-Эсхата (нынешний Худжанд). Судьба её оказалась счастливой. Она вышла замуж за своего соплеменника – согдийца Парсиана, нарожала детей, и в глубокой старости, медленно вертя тот самый серебряный браслет на левом запястье, она рассказывала своим внукам историю захвата Согдийской Скалы своим внукам. Затем её следы затерялись в глубокой древности…
…И мне кажется, кто-то из ныне живущих таджиков может гордится поступком и смелостью своей далёкой и отважной пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-бабушки.
Вот такая вот, ясная картина предстала перед моим взором, когда я прочитал вышеприведённый исторический текст из Википедии… Отчётливо и ясно вижу, вертящую свой серебряный браслет, Барсину, в то весеннее утро в горах. Её развивающиеся на утреннем ветру темные локоны. Чувствую холодный горный ветер и запах талого снега из того далёкого далёка. Вижу, как в юном волнении, она присаживается на кучу хвороста, от которой идёт ароматный запах можжевельника…
Вот такую вот особенность имеет память человека. Генетическую память. А не хранятся ли все эти образы на уровне ДНК…?
___
Текст выделенный курсивом взят из интернет сайта (Википедии). Автор, остального, художественного текста:
Джурахон Маматов
vBulletin® v3.8.6, Copyright ©2000-2025, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot