Индия - удивительная страна

[Джура Хан]

Душанбе, апрель…
В апреле, в Душанбе, иногда, бывают такие жаркие дни, кажется, что уже наступило лето. В один из таких солнечных дней, я сидел под чинарами у главного корпуса пединститута. Был очень яркий и весенний день. Сквозь молодые, изумрудно-зелёные листья чинары просачивались лучи солнца, и я даже в тени чувствовал их тепло. Только что закончилась третья пара, я сидел и раздумывал, в какую же сторону идти, к троллейбусной остановке, то ли в сторону кинотеатра «8-марта», то ли в сторону ЦУМа. Решил пройтись в сторону ЦУМа. Вы когда ни будь гуляли в середине апреля, в яркий солнечный полдень по аллеям вдоль проспекта Ленина, в Душанбе? Нет? Тогда вам будет трудно меня понять.

[Джура Хан]

Это, просто ярмарка красавиц. В это время заканчиваются лекции и в мединституте, и в пединституте, и вся аллея от «Водонасоски», и аж до самого «Зинната» заполняется красивейшими студентками. Тут и таджички, и узбечки, и русские, и осетинки, и армянки, и казашки, и кореянки... Давайте лучше скажу так, тут просто – душанбинки. От разноцветья одежд аж пестрит в глазах. Тут смешение всех стилей и направлений, от таджикских национальных атласных платьев до утонченных европейских нарядов. И царит удивительнейшая атмосфера веселья с беззаботным студенческим смехом.

[Джура Хан]

Пройдясь до Экомпта (бывший Дом Политпросвещения), я встретил Зарину и Дильбар, своих однокурсниц. Они с группой своих подруг фотографировались у только что запущенных фонтанов. Это было излюбленным местом всех студенток. Вокруг фонтанов распустились розы разных цветов и оттенков: бордовые, жёлтые, белые, жёлтые с красными краями лепестков...
- Джура, давай к нам, - крикнула Зарина
- Нет, не буду портит вашу девичью компанию, - отшутился я
- Ну, тогда подожди, у меня к тебе дело, - попросила Зарина
Подул слабый ветерок со стороны фонтанов. И меня обдало прохладной водяной пылью. Приглядевшись к сильно бьющим струям фонтана, я заметил между ними слабо видную радугу.

[Джура Хан]

Девушки сделали несколько снимков, и фотограф протянул одной из них, квитанцию с датой, когда будут готовы снимки.
- Послезавтра у нас зачёты по грамматике (английского языка), и Галина Сергеевна сказала мне, что не допустить меня к экзаменам, если я не сдам зачёт, - начала разговор Зарина.
Зарина, это одна из самых красивых девушек, но не самая успевающая студентка нашего курса. Девушка способная, но немного ленивая. Всегда носила ссобой плеер, и очень любила слушать песни Стинга, группу ДДТ, и Далера Назарова.
- И что, ты хочешь, чтобы я объяснил тебе всю грамматику, за один день? – с улыбкой спросил я её.

[Джура Хан]

- Да нет же. Только тему по перфектным временам.
- Ну, это я тебе сейчас разъясню, пока дойдём до остановки, - согласился я.
Такой девушке, как Зарина было очень трудно отказать. Внешне она была чуть похожа на индийскую красавицу, киноактрису Айшвария Рай. Такая же чуть вздёрнутая, чувственная верхняя губа, светлолицая, но с чернюшими сверкаюшими глазами. Красивые темно-каштановые волосы заплетены во французкую косу. На ней было, сегодня, атласное платье с короткими рукавами, с зелёно-жёлтым оттенком.
- Ну, тогда, давай пройдёмся пешком до ЦУМа, - предложила она.

[Джура Хан]

И мы влились в общий поток студентов, и медленными шагами пошли по аллее. Дильбар тоже присоединилась к нам.
Пока шли, я пытался объяснить особенности перфектных времён в английском языке, она часто кивала головой, но никаких вопросов не задавала. С противоположной стороны дороги, от магазина «Ригонда», дорогу перебежали мальчишки, и стали предлагать проходяшим студентам фисташки нанизанные на ниточки.
- Ака, барои духтарои хушруда бигир (Брат, купи для красивых девушек), - пристал один шустренький мальчик ко мне. Пришлось купить три ниточки фисташек у этого начинаюшего смышлённого мальчика-бизнесмена. Фисташки были жаренные и солёненькие, и только раздразнили наш аппетит.

[Джура Хан]

Тут мы как раз дошли до остановки напротив «Чайханы Рохат». Прямо у остановки продавала самбусашки женьщина средних лет. Все студенты знали её очень хорошо. Она часто бывала и у пединститута со своим деревянным лотком, полный горячими самбусашками. Студенты её называли Апаи–Хасият.
Я купил у неё несколько самбусашек с ароматом зиры. У «Зинната» Дильбар попрощалась с нами, и повернула в сторону Путовского рынка.
Вместе с гурьбой других студенток мы перешли дорогу в сторону Художественного Салона.
- Зайдём в салон, на минуточку, - попросила Зарина, улыбаясь мне.
- Давай, - невесело согласился я.

[Джура Хан]

Почему то всем девушкам очень нравилось заходить туда, и подолгу разглядывать декоративные изделия из серебра и мельхиора. Там можно было найти красивые серёжки и кольца изяшно выполненые кустарными мастерами. Я терпеливо стоял рядом с Зариной, пока она с интересом разглядывала всю эту бижутерию. К чести Зарины нужно отметить, что мы вышли оттуда через, примерно, четверть часа. Это не долго. Мы снова оказались на весенней улице.
Прямо на перекрёстке стоял, всем известный Старик-Дервиш (как я его называл), одетый, несмотря на жару, в стёганный чапан. На голове белая чалма. На груди куча всяких орденов наряду с разными значками и нашивками. Ни кто, особо, не обращал внимания на него, он стал, как бы достопримечательностью города. Стоит себе, как гаишник-регулировщик, по среди перекрёстка, и никому не мешает.

[Джура Хан]

Мы повернули в сторону ЦУМа. В подземном переходе я купил кассету сборник с песнями группы «Кино», «Наутилус Помпилиус» и какие то новые записи Стинга. Стинга я отдал Зарине.
Выйдя из подземного перехода мы пошли дальше.
- Ну, и как дошло до тебя, что такое префектные времена? - шутя спросил я Зарину
- Да, немного, - не уверенно ответила она.

[Джура Хан]

- Главное, пойми, не употребляй прошедшее время, вместо перфектного. Не говори: I did, а скажи: I have done. Хотя на русский язык и то и другое переводится одинаково: я сделал, но тут есть нюанс. I did ты сделала когда то, а I have done, только что, или недавно...

[Джура Хан]

- I have bought the tapes right now (Я купила кассеты только что), Правильно? – с лукавой усмешкой посмотрела она на меня.
- Умница, - ответил я, и ушипнул её за щеку. Так беседуя мы дошли до Главпочтампта. Зарина повернула в сторону кинотеатра Джами, она жила у военторга. А я пошёл прямо, я жил у старого аэропорта.
- До завтра, - протянула она мне свою руку.
- Пока

[Джура Хан]

Зачёт по грамматике английского языка она сдала.
Но наши встречи продолжались. Мы часто, после лекций, бродили вместе по Душанбе.
Иногда заходили в «Восточное кафе», напротив парка Ленина, и за мороженным часами могли болтать ни о чём.

[Джура Хан]

Иногда могли купит кучу газет, (кажется она всегда покупала газету «Ровесник», а я «Аргументы и факты») и сидеть в парке, пока не прочитаем всё, от корки до корки.
- А правда, что американцы сели на Луну? – ни стого ни с сего могла она спросить меня
- Не знаю, почему то, они меня они с собой не взяли, - отвечал я
Потом могла долго молчать, и вдруг спросить:
- А Атлантида существовала?
- Да, я вот один остался из Атлантиды, - говорил я с серьёзным лицом.
Она закрывала лицо газетой, и через пять минут могла залится громким смехом.

[Джура Хан]

Бывали дни, после лекций, просто молча сидели, в какой нибудь пустой аудитории, глядя за окно, на чинары и тополя. Нам было удобно молчать. Наверное так бывает, с очень близкими людьми. Но тогда нам об этом не думалось. Просто бывают люди с которыми тебе всегда хорошо и комфортно. Зарина, наверное, и была одной из них.

[Джура Хан]

Нам казалось, что так будет всегда, будут вечные чинары и тополя, будет вечная апаи-Хасият, со своими вкуснейшими самбусашками, будут вечные мальчишки со своими фисташками, будут вечные студентки, таджички, узбечки, русские, осетинки, армянки, казашки и кореянки, будет вечный Душанбе, будет вечный СССР. Жизнь текла размеренно и мирно…Но… это был последний год существования замечательной интернациональной семьи – семьи советских людей. Даже в страшном сне никому не могло присниться, что эта страна скоро исчезнет. Это был апрель 1991 года. А в декабре того же года СССР не стало.
Это было похоже на насильное разлучение матери с детьми. Детей поселили в детдом под названием СНГ. Дети ещё наивно и долго верили, что мама вот-вот вернётся. Но она не вернулась. Некоторые до сих пор продолжают верить, что она вернётся…

[Джура Хан]

Ровно через год началась печальная война. По улицам Душанбе грохотали БТР и танки. Те самые прекрасные аллеи по которым гуляли самые красивы девушки – душанбинки, заполнили люди в камуфляжных формах, с автоматами. В городе поселился страх. Жуткий страх…и на долго…

Студентов распустили.
- Я уезжаю на Памир, - сказала мне Зарина, в той самой аудитории, где мы любили молча сидеть. – Нам нельзя оставаться здесь. Уезжаем сегодня ночью. Пока.
Она не глядя на меня вышла из аудитории. Вот так просто и обыденно мы расстались…
(продолжение следует…)

[Джура Хан]

Дождь

Как то в июне месяце, в полдень, я возвращался из Баджува в Пастхуф. Июнь, на Памире, как обычно не очень жаркий, но и не очень прохладный. То пройдёт дождь, то проглянет солнышко. Воздух чистый и свежий, как всегда после дождя. Свежие, недавно раскрывшиеся, ярко зелёные листья деревьев шелестят под слабым ветерком. По обочине дороги буйно цветут весенние цветочки жёлтого и синего цветов вперемешку. Погода была солнечная, хотя кое где в небе были видны дождевые тучи. Я решил пройтись пешком, это ведь одно удовольствие, пройтись пешком по дорогам Памира. Изредка проскакивали УАЗики набитые пассажирами и багажом. Я шел и насвистывал себе под нос мелодию песни группы «Шамс». «Рубобчаят зилак чизил ёри ман...». Иногда какая ни будь мелодия, как прицепится, так целый день и вертится у тебя в голове, и ты её неосознанно мурлычешь себе снова и снова, даже и не замечая этого.

[Джура Хан]

По дороге мне встретился мальчик одетый в старый спортивный костюм, на котором еле-еле виднелись выцветшие буквы, и я с трудом разобрал надпись “Montana”. Мальчик погонял зелёным прутиком рыжую корову у которой было полное вымя молока. Мальчик шел встречной дорогой.
- Саломолек, - поприветствовал он меня, когда поравнялся со мной.
- Ваалейкум бар салом, - ответил я. – куда собрался? – осведомился я у мальчика, скорее всего просто так, чтобы что то сказать.
- В кишлак Баджув, - ответил он мне равнодушно.
- Давай побыстрее, а то видишь, дождь собирается, - с улыбкой сказал я ему. Он тоже улыбнулся и дальше погнал свою корову.

[Джура Хан]

Я пошёл дальше. Слева шумела река. Впереди виднелась не большая ореховая рощица на берегу реки. Ещё не доходя до рощицы, я заметил большую тёмную дождевую тучу, неожиданно выплывшую со стороны афганских гор. Я сразу понял, что сейчас польёт дождь. Мне сразу вспомнился мальчика, он ещё наверняка не добрался до Баджува. Когда я достиг ореховой рощи, начал накрапывать дождь. Я решил переждать дождь под орехами. Дождь всё усиливался и усиливался. Через некоторое время дождь стал пробиваться через листья, сначала редкими каплями, а потом хлынул вовсю как из ведра. Я перебрался поплотнее к стволу, где было сыро, но всё же посуше. Я взглянул на небо, тучи сгущались. Я понял, что ждать мне придётся долго.

[Джура Хан]

И взглянул на дорогу, в надежде, не видно ли какой либо машины. Машин не было. Вдали я заметил маленькую фигурку, бегущую в сторону рощи, и я подумал сначала, что возможно это тот мальчик тоже решил переждать ливень под деревьями. Но по мере приближения фигурки я всё больше и больше убеждался, что это не мальчик а девочка, лет тринадцати или четырнадцати. Подойдя поближе, она удивлённо посмотрела на меня своими большими зелёными глазами, и встала под соседнее, в метрах пяти от меня дерево. Её платье – курта, тёмно зелёного цвета была вся промокшая, и заметив это она повернулась ко мне левым боком На голове пёстрый промокший платок, из под которого выбились промокшие волосы и прилипли к её нежному, ещё почти детскому лицу. На ногах у неё были калоши чёрного цвета. Она наклонившись попыталась выжать подол платья, но тщетно, буквально через минуту подол был мокрым снова. Дерево её почти не защищало.

[Джура Хан]

- Иди встань под моё дерево, а я перейду под твоё, - с улыбкой предложил ей своё место, где по прежнему было более менее сухо. Она помотала головой.
- И что тебе дома не сидится, в такую погоду
- Мне нужно в Вамар, в аптеку, за лекарствами, у матери температура третий день, а наш медпункт уже неделю закрыт. Да и лекарств там всё равно нет, - недовольно ответила она.
- А по старше никого не было, послать за лекарствами?
- Брат в России, дома я и мама. Надеялась сесть на попутную машину, да не повезло, - ответила она, уже без раздражения в голосе.
- Переходи на моё место, а я пойду «поголосую» на обочине дороги. Я вышел из под дерева, и направился к дороге. Я заметил, как она робкими шагами перебралась под «моё» дерево.

[Джура Хан]

Дождь продолжал лить как из ведра, И я промок на сквозь. Машин не было. Я простоял около четверти часа, безрезультатно, и решил вернуться обратно под дерево, но не под то дерево, где стояла девчонка, а под другое, которое почти не защищало от дождя. Девочка попыталась освободить мне место, но я обеими руками замахал в её сторону, показывая, чтобы она не высовывалась оттуда. Я заметил, что за четверть часа она почти успела обсохнуть, над её плечами слегка клубился пар. Она ладонями обхватила свои детские плечики, и я заметил, что её тонкие пальцы были не по детски натружены. Видимо всю работу по хозяйству выполняла она. У меня как то защемило в груди. И я подумал, что за доля у этой девчонки.
- В школу то ходишь? - спросил я её

[Джура Хан]

- Сейчас каникулы, - уже более ласково ответила она. А вообще хожу, уже в седьмой класс перешла. Потом она рассказала, что очень ждёт брата из России, что он должен жениться в этот свой приезд. И что если у неё будет хиён (по памирски, жена брата), ей станет легче справляться с работой по дому. Она потихоньку разговорилась, и ещё много чего рассказала о своей не детской судьбе в кишлаке. Рассказала о своей единственной кукле, которую подарил брат на Новый год, когда ей было ещё шесть лет. Я слушал её молча, изредка вставляя короткие реплики, вроде «да?», «неужели?», «ах, вот как…». Так, незаметно мы проговорили более часа. Дождь не прекращался.

[Джура Хан]

Вдруг послышался шум приближающейся машины. Я не дослушав её выбежал на дорогу, и увидел серый УАЗик, на боку, которой было написано АКДН. Было заметно, как интенсивно работали «дворники» на лобовом стекле. Я замахал так неистово, что машина сразу остановилась. Машина была полна людей.
- Садись, одно место как нибудь найдём , - открыв дверь, почти прокричал водитель, молодой парень, с бейсбольной кепкой на голове.
- Эй, ях, тарав тезды жоз (эй, сестрёнка, беги сюда скорее), - прокричал я, тут же сообразив, что за всё время я даже имени её не спросил. Она быстро подбежала, и с большим трудом втиснулась на заднее сиденье. Я быстро закрыл за нею дверь, всё ещё боясь, что водитель передумает. И лишь заметил, через запотевшее окно двери её удивлённое лицо. Она, что то пыталась сказать, но я ничего не расслышал.

[Джура Хан]

Водитель, высунув голову, прокричал, что за ними едет ещё машина. Он рванул с места и машина исчезла в пучине дождя.
Я стоял у дороги, не зная что делать, вернуться ли под дерево, или ждать машину. Решил вернуться под дерево. Под деревом бросились в глаза следы от калош. Я простоял под орехом ещё некоторое время, и дождь прекратился. Я вышел на дорогу, и продолжил свой путь в кишлак. Снова выглянуло солнышко. Усилился запах трав, как будто после сенокоса. Я поймал себе на мысли, что снова насвистываю мелодию песни «Рубобчаят зилак чизил ёри ман...»
Вот уже столько лет прошло с того летнего дождливого дня, и я каждый раз проезжая этот участок дороги, всегда невольно бросаю взгляд под то дерево…

[Джура Хан]

Начал накрапывать дождь. Наша маленькая зелёная Нива с трудом поднималась на подъём по дороге в сторону Джалонди. За рулём сидел, наш водитель, седоволосый Хол Мирзо (так мы его называли). Рядом с ним сидел Оливер, ещё молодой парень, сотрудник одной из международных организаций в Хороге. Мы ехали уже больше часа, дождь то усиливался, то внезапно прекращался. Хол Мирзо то включал дворники то выключал. Погода напоминала раннюю весну, хотя на дворе стоял июль месяц.
- Что то Оливер замолчал, - тихо произнёс Хол Мирзо. Оливер услышав своё имя повернулся ко мне, и я понял, что он ждёт перевода. Я ему перевёл слова Хол Мирзо.
- О, да, я замолчал, потому что впервые вижу такие высоченные и красивые горы, - ответил он. И затем с восторгом добавил:

[Джура Хан]

- Я считаю себя привилегированным человеком, что побывал на Памире.
Поверь у меня на Родине никто никогда не слышал о Памире, и даже не представляют себе, что есть такие красивые горы, - сказал он понизив голос, как будто говорил самому себе.
Пока мы доехали до Джалонди, опять выглянуло солнышко и стало чуть теплее. Хотя у небольшой постройки у одного из горячих источников стояла женщина и два старичка одетые в тёплые халаты. У женщины голова была укутана белым полотенцем. Одета она была в поношенный халат зелёного цвета, с длинными рукавами. У одного из стариков на голове была памирская тюбетейка, а у другого тёмная шерстяная кепка. По раскрасневшимся лицам можно было догадаться, что они только что вышли из горячей воды. Мы поздоровались с ними.

[Джура Хан]

Я взглянул на Оливера, и заметил, что он неотрывно, и чуть прищурившись смотрит на одну из горных вершин с правой стороны дороги.
Джура, сколько ты думаешь высота этого пика? - спросил он меня. И я заметил у него в глазах мальчишеский азарт.
- Точно сказать не могу, но примерно тысячи три будет, - ответил я, приблизительно оцениваю высоту горы.
- Может поднимемся? - с блеском в глазах предложил Оливер.
- Да ты что, мы ведь приехали сюда, чтобы искупаться в горячих источниках, - не уверенно напомнил я ему цель нашего приезда.
- Ну, после подъёма и искупаемся, так оно будет даже интереснее, - продолжал настаивать он.

[Джура Хан]

Старики внимательно слушали нас, часто моргая глазами. Так бывает, когда не понимаешь языка, но непроизвольно поворачиваешь голову то на одного, то на другого собеседника
- Что он говорит? – спросил меня Хол Мирзо.
- Предлагает подняться вон на ту вершину, - показал я в сторону горы.
- Скажи ему, что это не легко, да и с непривычки может схватить «тутак» вмешался старик в кепке.
- А кто это, или что это такое? - спросил я с удивлением
- Ну, так бывает, когда поднимаешься слишком высоко, и внезапно теряешь сознание, - пытался он объяснить мне. Я перевёл всё это Оливеру, надеясь, что он передумает.

[Джура Хан]

- Слушай, Джура, когда у меня будет ещё такой шанс, давай попробуем, - не унимался он. – Я слышал, что поднимаясь на большую высоту нужно пить побольше воды, и всё будет нормально, - добавил он, заворожено смотря на далёкую высоту. По тону его разговора я понял, что он не отступится от своей задумки. Затем он быстрыми шагами направился в сторону машины, открыв дверцу, достал свой тёмно зелёный рюкзак, и из багажника вытащил три бутылки минеральной воды «Аква Минерале», без газа. Старики сокрушенно покачивали головами
Поняв, что отговаривать его бесполезно, я тоже последовал за ним. Я тоже положил в свой рюкзак три бутылки воды.
- Ты смотри за ним, - назидательно проговорил Хол Мирзо.
- Постараюсь, - буркнул я

[Джура Хан]

Сначала мы шли по отлогому склону горы, по невысокой зелёноё траве, затем травы стало меньше и меньше. Стало больше камней, наши шаги стали проскальзывать по камням, что заметно усложняло подъём. Потихоньку начали появляться большие камни, а затем просто огромные валуны цвета цемента и извести вперемешку. Оливер шёл впреди, я в трёх-четырёх метрах позади него. Через некоторое время Оливер предложил отдохнуть. Мы присели на небольшой камень
- Попей водички, - предложил он. Хоть я и не чувствовал особой жажды я прислушался к его совету и сделал несколько глотков минералки. Посмотрели вниз. Наша машина, показалась нам спичечной коробкой. И люди казались маленькими точечками, но чувствовалось, что они с интересом за нами наблюдают, так как они не расходились.

[Джура Хан]

- Let’s go (Пошли), - весело сказал Оливер, и мы продолжили свой путь на вершину. Подниматься становилось всё труднее и труднее, угол склона увеличивался, мы уже цеплялись за камни. Я вспомнил, как смотрел документальные фильмы про альпинистов. Мы шли долго. Постепенно появился азарт и у меня. На одном из участков, обходя огромный камень, я оказался впереди Оливера. Внезапно появились тёмные облака и мы оказались под теню этих облаков. Было такое ощущение, что наступил вечер, хотя часы показывали полдень
Пик скрылся из глаз, так как облака проплывали гораздо ниже вершины. До цели оставалось совсем немного.

[Джура Хан]

Подул холодный ветер, и начал капать крупными каплями дождь. Затем эти капли превратились в град, которые ощутимо били по телу. Я видел как белые льдинки отскакивали от камней. Мы, и Оливер, и я были одеты в джинсовые куртки. Я взглянул вниз, Оливер отстал от меня метров на семьдесят. Он пытался защититься от града прижавшись к стене скалы. Я тоже прилип к стене, но стена от града особо не защищала. Я вспомнил про рюкзак, и накрыл им голову, стало получше.
- I think, that’s enough (Я думаю, этого достаточно), - услышал я крик Оливера сквозь шум града, снизу. Мне даже показалось, что я ослышался.
- Что, мы уже почти на вершине, и ты хочешь назад, - крикнул я ему в ответ. Кажется он меня не расслышал.

[Джура Хан]

- What do you think (Что ты думаешь)? – услышал я его неуверенный вопрос. Я махнул ему рукой, показывая, что продолжим восхождение. Мне уже самому хотелось покорить эту красивую вершину. Град снова превратился в дождь, а потом вовсе прекратился, так же внезапно как и появился, хотя облака всё ещё не рассеялись. Я взглянул вниз, и заметил, что Оливер потихоньку карабкается вверх. Так мы карабкались ещё некоторое время и я оказался выше облаков. О, это неописуемая красота, смотреть на облака сверху, сверху они оказались белыми. Сквозь просветы виднелись тёмно-зелёные полосы земли. А надо мною было синее-синее небо, которое бывает только на Памире, без единого облака. Казалось, что внизу дождливая осень, а на верху солнечное лето.

[Джура Хан]

Вдруг я услышал чей то голос, будто кто то разговаривал. Кто это мог быть? Оливера ещё не было видно. И мне сразу вспомнился разговор стариков про «тутак», и я подумал, а вдруг «тутак» так и начинается, то есть, со слуховых галлюцинаций. Но это были не галлюцинации.
В нескольких шагах от меня за большим стогом хвороста показался мальчик лет десяти, а затем показалась и девушка старшего школьного возраста. Они с удивлением смотрели на меня, и я с не меньшим удивлением разглядывал их. Я застыл с открытой бутылкой минералки в руках. На мальчике был жёлто-белый полосатый свитер с протёртыми подлокотниками, откуда виднелась рукава рубашки белого цвета. Обут он был в темно синие кроссовки, с белыми полосками по бокам.

[Джура Хан]

На девушке было светло-зелёное длинное платье с мелкими красными цветами. Голова была покрыта платком жёлтого цвета с большими красными розами, из под которого выпадали пряди волос золотистого цвета.
Бледно-белое лицо было с безупречно правильными чертами, на котором особо выделялись большие темно-голубые, под цвет неба, глаза. Между нами была небольшая немая сцена.
- Здравствуйте, что вы тут делаете? - автоматически вырвалось у меня на русском
- Саломалек, - ответила девушка, на памирском, - Узум руси зив нафамум (я не понимаю русский язык), - добавила она. Я перешел на памирский язык.
- Мы собираем тут дрова (цузм), на зиму, - продолжила девушка.
- А я помогаю сестре, - добавил мальчик. Он немного заикался.

[Джура Хан]

- Внизу, уже не осталось, всё собрали, вот и приходится подниматься на такую высоту – сказала девушка, разматывая моток бельевой верёвки, и затем села на кучу собранного хвороста
Девушка была необыкновенно пропорционально сложена. Она могла бы быть украшением любого сверхмодного журнала, в тот момент все модели для меня мигом померкли.
Мне казалось, что я нахожусь в каком то сказочном мире. Огромная высота, под нами белоснежные облака, синее небо… и эта красивая девушка, так гармонично вписывалась во всю эту небесную страну. Я заворожено смотрел на неё, и думал: «неужели это явь, не сон ли»? Когда она присела я заметил её памирские джурабы, поверх которых были надеты такие же кроссовки, как у её брата.
Из этого полусонного состояния меня вывел голос Оливера:

[Джура Хан]

- Who are they (Кто они такие)? Я пытался ему объяснить, кто они, и что здесь делают, но заметил, что он меня не слушает. Он не мог оторвать свой взгляд от девушки.
- Is she Russian (Она русская)? – с удивлением спросил он меня.
- No, she is Pamirian, - уточнил я
Мы тоже присели рядом с ними. Оливер, раскрыв замок рюкзака достал оттуда маленькие плиточки «Kit-e-Kat» и угостил девушку с мальчиком. Мы разговорились. Она сказала, что её зовут Манзура, а братика Далер. Оказалось, что они из кишлака недалеко от того места. Как же Оливер был удивлён, когда девушка сказала, что она дальше Хорога никуда не ездила. И то было давным-давно. Во всё время нашего разговора нас не покидало чувство фантастичности ситуации.

[Джура Хан]

Первой встала Манзура. Я спросил не требуется ли им наша помощь.
- Нет, то что собрали сегодня, мы оставим сушить. Сухие кусты будет легче спускать вниз, - объяснила практичная горянка. Оливер оставил им плиточку шоколада и бутылку минеральной воды. Шоколад мальчик взял, а воду вернули, показав на металлический чайник рядом с хворостом.
Мы попрощались как старые друзья. До вершины оставалось около двухсот метров. Всё это расстояние мы прошли молча. И лишь однажды Оливер обмолвился:
- She is just beautiful (Она просто красавица)!
Взобравшись на вершину мы молча постояли на небольшом плато, взирая на другие сверкающие пики. Это был другой мир, чистый, волшебный сверкающий. На этой вершине тебя могли посещать только возвышенные чувства.

[Джура Хан]

И всё эти чувства многократно усиливались от той волшебной встречи с Красавицей Манзурой.
Налюбовавшись этой красотой, мы медленно начали спускаться. Когда достигли места, где мы встретили Манзуру и Далера, они уже были далеко, на другом склоне горы. Они нам помахали руками. И так мы расстались.
Спуск был тоже не легким. Уставшие мышцы ног еле нас слушались. Когда мы оказались внизу, уже наступали сумерки. У машины нас ждал лишь Хол Мирзо.
- Молодцы, - тихо произнёс он, и пожал нам руки.
Горячий источник освежил нас. Есть не хотелось, хотелось только пить. Вечерняя погода была довольно прохладной, и мы оделись потеплее. Сели в свою «Ниву» и поехали в сторону Хорога, по извилистой горной дороге, со включёнными фарами То ли от усталости, то ли от впечатления встречи с той девушкой, почему то ехали молча.

[Джура Хан]

Лишь из редка тишину нарушал сонный голос Оливера:
- She is just beautiful…
Я то засыпал, то просыпался. Когда засыпал мне снилась весело смеющаяся Манзура, которая громко говорила: «Зачем мне ваша Москва, зачем ваш ложный мир, и ложные ценности! Я счастлива тут, у себя в горах!» И всё это отзывалось громким эхом от заснеженных вершин.
Я окончательно проснулся, когда машину сильно тряхнуло, и в свете фар я заметил памятник старой машине на постаменте, и я понял, что мы въезжаем в Хорог.
Через месяц Оливер уехал к себе на родину. Некоторое время мы с ним переписывались. И в своих письмах он часто спрашивал меня, не повстречался ли я снова с Манзурой. Я отвечал ему, что нет, не встретил её больше. Она для меня, как и для него, навсегда осталась в той заоблачной стране.

[Джура Хан]

Иногда мне всё это кажется сном, но письма Оливера, подтверждают, что это было, ведь не мог и мне и ему присниться один и тот же сон.
Я часто бываю на Памире, но никогда и никого не спрашиваю о Манзуре. Пусть всё останется так, как есть. Как волшебная встреча. С тех пор, каждая снежная вершина напоминает мне Манзуру, и кажется, что она и есть отражение снежной горной вершины, символ чистоты и непорочности.

[Иван]

(Y) (Y) (Y) (Y) (Y) (Y)

[Джура Хан]

Спасибо, Johann!

[Джура Хан]

Ниссо

Живописное это место кишлак Пастхуф, расположенный на правом берегу реки Пяндж, и весь утопающий в зелени. Внешнему миру мало, что известно об этом кишлаке, хотя это древний кишлак. Как и везде, и здесь люди живут своими ежедневными заботами. Влюбляются, женятся, воспитывают детей. В кишлаке есть свои таланты, свои артисты, свои рыбаки, свои хохмачи-юмористы, в общем свои индивидуальности. Но, самой особой достопримечательностью этого кишлака являются красивые девушки. И одна из них Ниссо, Она всегда носить памирское платье – курта, белого цвета, с вышивкой красно-зелёного цвета. Голова всегда покрыта платком – титак, и из под платка видна её красивая каштановая коса, в конце которой, она неизменно вплетает пулкак.

[Джура Хан]

Пулкак это древнее украшение персидских девушек, которая вьётся из шерстяных нитей с мелким цветным бисером. Может от того Ниссо и красивая, что носит национальную одежду, хотя и в европейском наряде она выглядела бы тоже не отразимо. Она ведь из Пастхуфа.
Внешне она очень похожая на Ромину Пауэр, солистку итальянского распавшегося дуэта «Ромина Пауэр Аль Бано». Помните их знаменитую песню «Феличита» (Счастье)? Но, я думаю, Ниссо гораздо красивее. Спросите почему? А был такой случай. Как то мне с семьёй пришлось лететь вместе с ней из Душанбе в Хорог.
Ан-28, маленький белый самолётик разогнался по взлётной полосе, и слегка качнув крыльями, как бы сказав «пока» городу Душанбе, направился в сторону Хорога.

[Джура Хан]

Чувствовался, что жаркий воздух августа был разряженным, самолёт то нырял, то его подбрасывало. Быстро набрали высоту, и быстро пролетели предгорья Памира. Вместе с нами в самолёте летели иностранцы, кажется журналисты. Они сидели в передних рядах. Вдруг, один из них обернулся и его взгляд упал на красавицу Ниссо. Он как завороженный смотрел на неё. Потом осторожно достал свой фотоаппарат и начал фотографировать её, можно было догадаться, что он профессиональный журналист. Другие его коллеги стали делать то же самое.
Пассажиры, а было нас пятнадцать человек, в основном женщины и дети, и несколько мужчин, с удивлением наблюдали за журналистами. В их глазах можно было прочитать: «Что тут такого особенного, да у нас таких девушек весь Памир…». Ну, во всяком случае мне так показалось. Ниссо вся покраснела и сконфузившись стыдливо спросила меня, и я сквозь гул моторов расслышал:

[Джура Хан]

- Ка гас кинан? (хуфский. диалект - Почему так делают?). Я заметил, что её голубые глаза были полны искреннего удивления.
- Наверное, никогда не видели такой красивой девушки, как ты, - ответил я, наклонившись к её уху. Она ещё больше покраснела. Но ничего не ответила. Иностранцы сделав ещё несколько снимков сели по своим местам. В салоне самолёта все прильнули к иллюминаторам, потому что начиналось сказочное зрелище: наш маленький самолётик пролетал между высоченными пиками покрытыми снегом, едва задевая их крыльями
Это место в небе знают все лётчики, оно называется «Рушанские Ворота» - две вершины в небе, между которыми должен пролететь самолёт – такие вот высокие горы на Памире. После «Рушанских Ворот» самолёт начинает потихоньку снижаться. Слева я увидел кишлак Тем, значит очень скоро коснемся посадочной полосы, и мы окажемся на гостеприимной памирской земле.

[Джура Хан]

Самолёт слегка коснулся полосы и побежал по бетонке.
Через окно показались встречающие люди, все прильнувшие к невысокому забору аэропорта. Самолёт включил реверс двигателей и начал торможение, гул двигателей усилился, а потом резко заглушили моторы. И тишина. Лётчики первыми вышли из самолёта, за ними мы. Иностранцы тоже вышли, но перед тем как выйти они все весело помахали Ниссо. Она опустила свои длинные ресницы. Вот такая она у нас застенчивая.
Я уловил обрывки фраз иностранцев, кто то из них говорил,
- It would be nice… the pictures… editors…good chances…women’s magazines… (англ. Было бы хорошо… фотографии… редакторы… хорошие шансы…женские журналы).
Как только вышли за пределы аэропорта, за журналистами приехала машина из Хукумата, и они уехали в сторону Хорога.

[Джура Хан]

Нас тоже встретили наши родственники на машине, и мы радостные направились к себе в кишлак.
Осталось только добавить, что красавица Ниссо – она моя родственница – хиён (свояченица).
Мы ехали по горной дороге вдоль реки Пяндж, проезжая удивительные места под названием Тем, Поршнев, Ёмдж, Баджув. Наша «Нива» петляла среди величественных гор, глядя на которых тебя охватывает восторг, от красоты первозданной природы. И хочется лишь молча смотреть на них. С правой стороны мелькали кишлаки, в которых может быть проживали сотни других никому не известных Ниссо. Из магнитофона неслась песня Далера Назарова «Мастам, мастам».

[Джура Хан]

Таджикистанцы, бывшие и настоящие!
Перейдя вот по этой ссылке вы можете проголосовать за Таджикистан:
http://www.votethenation.com
Это займёт всего лишь одну минуту.
Мы сейчас находимся в десятке!!! лучших среди 231 стран мира. Но можем поднятся и выше, если активно будем голосовать. Голосовать можно каждые шесть часов, по три голоса за страну.
Из Средней Азии только мы в десятке лучших, остальные очень далеко позади. От этого в нашей стране ничего не изменится, но хотя бы так (виртуально) поддержим престиж своей Родины!

[Джура Хан]

Аслишо и Насиба
Свадьба была в самом разгаре. Жених и невеста сидели на манджа (топчан по памирски), и за спиной у них располагался красный ковёр с надписью из белой ваты "Туй Муборак". По середине ковра два кольца. Чуть ниже колец имена молодожёнов, "Насиба" и "Юсуфбек". Музыканты, расположившись под ореховым деревом играли весёлую музыку. Ведущим свадьбы был Аслишо, мой друг. (Вообще то штатным ведущим в кишлаке всегда был Давлатбек, но он сейчас находился в России, в его отсутствие свадьбы всегда вёл Аслишо). Аслишо старался вовсю, желал молодым счастья, любви, читал полагающие к свадьбе стихи. В самый разгар свадьбы, он подошёл ко мне и сказал:
-Пожалуйста, доведи свадьбу до конца, я что-то устал.

[Джура Хан]

-Ты что, Аслишо, я никогда не был тамадой на свадьбе, и не хочу портить свадьбу, - ответил я ему.
Он, нехотя, пошёл продолжать вести свадьбу.
-Слово для поздравления предоставляется однокласснице невесты, Рухшоне, объявил Аслишо, и снова подошёл ко мне.
-Может, всё таки заменишь меня, - неуверенно спросил он меня снова. К этому времени Рухшона закончила свои поздравления, и Аслишо пришлось идти снова к микрофону, и предоставлять очередь снова музыкантам. Я знал, что сейчас в кишлаке никто не сможет заменить Аслишо, он был обязан довести свадьбу.
Свадьбу он довёл до счастливого конца...И моментально исчез.

[Джура Хан]

У меня в ушах всё ещё звенели звуки синтезатора и слова песни "Шаб ба хайре, ёру дустон, шаб ба хайр...". Народ расходился. Не смотря на сентябрь месяц, деревья ещё были зелёными. Подул свежий вечерний ветерок. На манджу, где недавно сидели жених и невеста упали спелые красные яблоки.
Музыканты собирали свои инструменты, и усталые, тихо беседовали между собой.
На следующий день, в полдень я пошёл проведать своего друга, Аслишо. Его дом находился совсем недалеко. Когда я шагнул к ним во двор, я встретился с его сестрой Нигиной, она сидя на корточках собирала тут (шелковицу). Я сразу заметил её покрасневшие от слёз глаза.
-Где Аслишо?- спросил я её

[Джура Хан]

-Не знаю,- тихо ответила она,- после вчерашней свадьбы исчез.
-Как? Куда?- автоматически вырвались глупые вопросы
-Ты здесь, в кишлаке, бываешь редко, только во время отпусков, поэтому мало что знаешь, что тут происходить,- сказала она, не глядя на меня.
- Что, на пример? - спросил я её.
- А то, что Аслишо любить Насибу (у которой вчера была свадьба). Они вместе учились в школе. Потом, Насиба поступила в Пединститут, и все пять лет, Аслишо ждал её. Они часто встречались. В апреле у них должна была состояться свадьба, но, вдруг, без никаких причин Насиба, соглашается на свадьбу с Юсуфбеком. - Причин её решения я не знала, и до сих пор не знаю, - тихо закончила она.

[Джура Хан]

Я сразу вспомнил лицо Аслишо, когда вчера он вёл свадьбу. И его просьбу ко мне, чтобы я довёл свадьбу...
Что же творилось у него в душе, вчера...
В это время, Нигина, показала, мне записку, на котором, шариковой ручкой, и большими печатными буквами, было написано: "МНЕ НИКТО НЕ НУЖНА, КРОМЕ НАСИБЫ" и мелкими буквами было добавлено: "не ищите меня, может быть позвоню"

[Джура Хан]

Я ничего не ответив Нигине, медленно вышел со двора, и направился к реке, вдоль которой протянулась дорога в Душанбе. Я сел на берегу реки, и смотрел на афганский кишлак, в противоположной стороне. Там, какой то мальчик и девочка погоняли ослика загруженного свежескошенной зелёной травой. Ишак почти не был виден, так он был загружен травой. Мальчик и девочка весело смеялись. За моей спиной проносились УАЗики и РАФики загруженные большими коммерческими сумками, одни в Хорог, другие в Душанбе. Аслишо, наверное, тоже, вчера, после свадьбы сел в одну из них и исчез в неизвестном направлении...
Солнце поднялось высоко, и становилось жарко. На афганской стороне, мальчик и девочка, со своим нагруженным осликом тоже исчезли в узеньких проулках глиняного кишлака.

[Джура Хан]

Я ещё немного посидел на берегу реки. Местами бурные, местами спокойные воды Пянджа, как сама жизнь в кишлаке, тоже куда-то неслись.
Я подумал, что жизнь везде одинакова. И страсти-мордасти (любовные истории) почти все одинаковы. И они случаются и в Париже с Лондоном, и в маленьком памирском кишлаке.
Я встал и медленно побрёл к кишлаку. Проходя мимо дома Аслишо, я заметил, что Нигина всё ещё собирала тут...

[Джура Хан]

Несколько дней спустя после свадьбы начался сезон сенокоса. Я тоже присоединился к косцам. Рано утором, мы поднялись по крутому склону горы к бугристой каменистой поляне, которая находилась чуть выше кишлака, у подножия почти вертикальных скал. В кишлаке, у каждой семьи есть свой участок, где они могут косить траву. На нашем участке трава была высокой, выше колена, и ещё нетронутой. Пахло травой и цветами.
- Ты косить то хоть умеешь? - с улыбкой спросил Мехриддин, мой родственник
- Давно не косил, аж со школьных времён, попробую- ответил я, и взял в руки серп. Было не удобно держать серп в руке, потому что я левша, а серпы все приспосабливаются к правой руке. Когда я начал косить, отростки травы после меня оставались высокими, хотя я и пытался прижимать серп плотно к земле.

[Джура Хан]

Годится, - отметил Мехридин, который стоял справа от меня и наблюдал за мной. Он тоже принялся косить, отойдя от меня на несколько шагов дальше
Я взглянул на соседний участок и увидел девушку в жёлтом платье, в шагах пятидесяти от себя. Её голова была покрыта белым платком. Приглядевшись я узнал Нигину, сестру Аслишо. Я помахал ей рукой, она тоже в ответ подняла руку, и стала косить дальше. Я подумал, что во время перерыва (чуть не написал, перекура) подойду к ней и узнаю, есть ли что какие либо известия об Аслишо.
За час с небольшим, Мехридин накосил травы в два раза больше, чем я. Ну что тут поделаешь, куда мне тягаться с ним. Он из кишлака, а я из города, вот и всё объяснение.
Ближе к полудню, когда солнце стало припекать, решили не много отдохнуть. Я подошёл к Нигине, и с удивлением увидел, что и она тоже выкосила травы больше чем я.

[Джура Хан]

- Саломолек, - первой поздоровалась она и медленно поднялась держа серп в руке.
- Ваалейкум бар салом, - ответил я, и присел на небольшой камень у маленького куста боярышника.
- Аслишо всё ещё не звонил? - спросил я
- Нет, пока не звонил, - неглядя на меня ответила она, вытирая пот со лба уголком платка. Я молча глядел на неё, и отметил про себя, как всё таки, естественно красивы девушки без макияжа. Это заключение я делал не первый раз. Я много раз видел Нигину в мкияже, с тенями , с полутенями, с разным оттенком губной помады. Но сейчас она выглядела гораздо прекраснее. Не сравнено красивее. Её матово белое лицо чуть раскраснелось, выступил нежный румянец на щеках. На чуть вздёрнутой верхней губе была заметна испарина. Она выглядела как сама природа вокруг нас, просто и естественно.

[Джура Хан]

Я смолчал. Если я скажу: «Нигина, ты без косметики на много красивее», думаю не поверит, или даже удивится. В кишлаке не часто делают комплименты. Вот такие мысли пронеслись у меня в голове в мгновение ока.
Нигина продолжала косить траву
- Зато я узнала другое, - сказала она
- Что другое? - не понял я
- Причину, почему Насиба вышла замуж за Юсуфбека, - добавила она, присев на скошенную траву, и отложив серп в сторону.
- Ну и в чем же причина? - поинтересовался я
- Сестра Насибы, Ситора моя одноклассница, и подруга, она недавно, за несколько дней до свадьбы, вернулась из Хорога, - начала она. После свадьбы мы с ней встретились случайно у речки, когда я пошла туда за водой.

[Джура Хан]

Мы с ней хорошо знали об отношениях Аслишо и Насибы, и часто шутили, что скоро мы станем родственниками.
Ситора рассказала мне, что Насибу выйти замуж за Юсуфбека, уговорила её мама.
- Почему? – слегка удивлённо и наивно спросил я её, вдогонку сообразив, что зря я ляпнул этот вопрос. Она приподняла пучок свежескошенной травы, выбрала оттуда один стебелёк, и положив её межу ладоней начала вертеть ею как карандашом, наверное это получилось у неё невольно, скорее всего, чтобы чем то занять руки.
- Подожди, подожди, я тебе разъясню всё по порядку, ты ведь давно не был у нас, -сказала она. – Ну слушай. Насиба старшая дочь в семье, и кроме неё ещё шестеро сестёр.

[Джура Хан]

Отец их пропал без вести во время гражданской войны. Семья с трудом сводит концы с концами. Ситора рассказала мне, что оказывается ещё до Аслишо, к Насибе сватался Юсуфбек, и Насиба дважды отказала ему. Хотя Юсуфбек завидный жених в кишлаке. У него два магазина в Хороге, и один в Душанбе. Богатый парень, бизнесмен.
Ситора говорила, что много раз видела сестру в слезах, и очень грустной. А однажды она невольно подслушала разговор мамы и Насибы, когда случайно заскочила в кушхона (пристройка к дому) за ведром для тутовника. Она услышала как мама говорила:
- Доченька, ты обо мне не думай, но подумай о своих сестрёнках, как мне одной справиться с ними...
- Мамочка, да не люблю я Юсуфбека...

[Джура Хан]

- Насиба, доченька, да не любовь тут главное, а надёжный, обеспеченный муж...
- Мама...
- ...
- Примерно в таких словах всё это рассказала мне Ситора, - грустно закончила Нигина
Я слушал Нигину молча, не зная что и сказать
Откуда то прилетела шустрая сорока (кихебц) и села прямо на кучу свежескошенной травы, куда Нигина, по неосторожности положила свой браслет.
Видимо блеск браслета и привлёк внимание сороки. Я отогнал её.
- Будь осторожна, сороки любят всё блестящее, - посоветовал я ей.
Я взглянул в сторону Мехридина. Он уже косил траву.
- Ну пока, пойду косить

[Джура Хан]

- Молока не хочешь, - дружелюбно предложила она
- Нет спасибо.
Я направился к Мехридину. Взял серп в руки, и мы без остановки, часа полтора косили траву. Мехридин обогнал меня, и был далеко впереди
Ближе к полудню, пришла Замира, девочка лет семи, племянница Мехриддина, с узелком еды. Мы сели пообедать под небольшое тутовое дерево, рядом с поляной. Лепёшки и пай (кислое молоко) казались особенно вкусными, после работы.
- Не устал, может вернёшься в кишлак, вместе с Замирой? - спросил меня Мехриддин
- Нет спасибо, я ещё свой план не выполнил, - отшутился я.
Замира собрала дастархан и пошла по тропинке вниз к кишлаку.

[Джура Хан]

- По закону Архимеда, после вкусного обеда, вытерев руки об соседа, полагается поспать, - пошутил я глядя на Мехриддина, который прилёг на бок, положив под голову стог свежей травы.
- Что-что, по какому закону? - переспросил меня он
- Да, это шутка такая, не обращай внимания
Я посмотрел на поляну, где косила траву Нигина, но её не было видно. Может пошла в кишлак.
Я тоже соорудил травяную подушку и прилёг. Воздух был напоён запахом пряной травы. Прямо над головой летала мохнатая пчела, пересаживаясь с одного цветка на другой. Я отчетливо видел её полосатое брюшко, в жёлтых и чёрных полосках. На соседний сиреневый цветочек присела огромная бабочка с белыми крылышками с черными точками.

[Джура Хан]

Пчела ревниво перелетела на тот цветочек, бабочка медленно выпорхнула. «Конкуренция» подумал я и перевёл взгляд на небо. Небо было сине-сине-голубое. Такое небо бывает только на Памире.
Высоко в небе проплывало огромное белое облако, по форме напоминающее африканский континент. Было заметно, что облако находится ниже горной вершины. Медленно менялась форма облака.
Оно удлинялось, а потом вовсе разделилось на двое. Глядя на всю эту красоту, я невольно начал думать о Насибе, и её поступке. Вспомнились слова Нигины о том, что Ситора часто видела сестру заплаканной и грустной. Я не знал, что и думать. Первое, что приходило в голову: «Насиба пожертвовала собою и своей любовью ради спасения сестрёнок».

[Джура Хан]

Не думаю, что у неё были меркантильные интересы, ведь она, по словам Ситоры, дважды отказалась от предложения Юсуфбека.
В делах сердечных не советуют, я бы добавил и не осуждают. «Не суди, да не судим будешь». Какое же, всё таки, небо над Памиром синее, мелькнула мысль
__________________________________________________ __________________

По просьбе многих участников форума, которые писали мне на "личку", и спрашивали, что было дальше с моими героями, я выкладываю здесь завершающие части истории об Аслишо. И с вашего позволения, можно будет поставит точку в этом затянувшемся рассказе. (Это было в другой группе)
03.05.2009 10:51

[Джура Хан]

За день до моего отъезда из Памира, не известно откуда вернулся Аслишо. Его не было в кишлаке со дня свадьбы Насибы и Юсуфбека.
- Привет, друг, - как обычно поздоровался я с ним, когда мы встретились с ним вечером у него дома. Он выглядел исхудалым, и был не брит.
- Привет, - равнодушно ответил он
- Не обижайся, что в день свадьбы, отказался заменить тебя, как ведущего, - начал я осторожно. – Мне ничего не было известно о твоих отношениях с Насибой. Он медленно поднял свой взгляд сначала на меня, затем резко повернулся в сторону, где сидела Нигина, и мыла посуду сидя прямо у ручья, протекающего через их двор. Она скорее всего не слышала нас.
- Да не гляди ты с такими глазами на сестру. Она тоже переживает за тебя, - попытался успокоит я его, хотя я был уверен, что он никогда не обидит свою сестру.

[Джура Хан]

Тут я хочу написать несколько слов об Аслишо. Мы с ним познакомились случайно, в один из моих приездов в кишлак несколько лет тому назад. Как то в один из солнечных летних дней, лёжа на манджа, я читал книгу японского писателя Харуки Мураками «Охота на овец». Не помню точно, как он появился во дворе, но проходя мимо манджа, он поздоровался, а потом наклонившись прочитал название книги.
- Японией интересуешься, я тоже читал его книги - с улыбкой выдал он. Меня, честно говоря, очень удивило, что этот парень из далёкого горного кишлака знает Харуки Мураками, который только-только входил в моду в Москве.
От удивления я отложил книгу в сторону.
- А какие его книги ты читал? - с нескрываемым интересом спросил его я.

[Джура Хан]

- Какие попадались. Сначала прочитал в Интернете, в Хороге, книжку «Слушай песню ветра». Потом в Душанбе, случайно, попалась его книга «Норвежский лес». Затем уже, сам начал искать его произведения. Прочитал и «Хроники Заводной Птицы», - равнодушно рассказывал он.
Я был ошеломлён! Здесь в глубине гор, в забытом всеми кишлаке, я встретил человека, знакомого с самым модным, по крайней мере в Москве, писателем.
Мы проговорили долго, даже не заметив как настала полночь.
После этого разговора, он стал часто приходить ко мне, или я заходил к нему домой, и мы долго обо всём беседовали.
- А что ты дальше то учиться не стал? - однажды спросил я его
- Не сложилось, не поступил, - с улыбкой ответил он. – Думаю, ты знаешь, как сейчас поступают.

[Джура Хан]

- Слушай, а ты как относишься к теории эволюции Чарльза Дарвина, - резко спросил он меня. Надо сказать, что за короткое время, я уже успел привыкнуть к его необычным вопросам.
- Спорная теория, - ответил я
- Я тоже так думаю, - оживлённо начал он. – Я воспринимаю это, как одну из слабых гипотез, и то лишь с натяжкой, - завершил он и задумался.
Вот коротко об Аслишо. Можно ещё много чего интересного рассказать о нем, не ординарный он парень.
Теперь продолжим об его отношениях с Насибой

[Джура Хан]

Он перевёл взгляд с Нигины на меня, и нехотя начал рассказывать об его отношения со своей одноклассницей (Насибой). Было видно, что о своих сердечных делах он не любил рассказывать. О Космосе, о Греко-македонской культуре, о теории Дарвина он говорил с превеликим удовольствием, но только не о личных делах. Из его сбивчивого и скупого рассказа я понял, что они с Насибой начали дружить с седьмого класса, после того, как однажды он увидел её заплаканной во время просмотра индийского фильма в кишлачном клубе. Она сидела позади него. Когда включили свет, он случайно обернулся назад, и увидел её карие глаза полные слёз. Как он сам говорил: «Меня как будто кто то сильно ударил в грудь». Больше он ничего к этим словам не добавил.

[Джура Хан]

Да разве можно объяснить как возникает любовь, это ведь тайна, над которым бьются тысячелетия все человечество. Насиба его ухаживания принимала, но особой взаимностью не отвечала, хотя в классе и на школьных вечеринках она всегда сидела рядом с Аслишо. Её любовь к Аслишо проснулась позже, когда она поступила в Пединститут. В одном из телефонных разговоров, она чуть не плача призналась: «Аслишо, мне очень не хватает тебя здесь».
После все каникулы они проводили вместе. Вот и всё. Остальное вам известно.
- Да не переживай ты, - попытался я его успокоить, видя как сильно он переживает. – Время лучший доктор, - добавил я. Я гораздо старше Аслишо, и с высоты своих лет мог позволить себе такое назидание. Ему всего двадцать четыре года…

[Джура Хан]

За неделю до свадьбы, она передала мне вот эту записку, - сказал Аслишо, и вынул из нагрудного кармана потрепанную бумажку. Немного поколебавшись, дать ли мне почитать записку или не дать, он протянул её мне. Думаю, это было высшим проявлением доверия ко мне.
Записка была написана красной ручкой, и многие места поистерлись, поэтому некоторые слова было уже невозможно прочитать. Да, я и не хочу воспроизводить её слова здесь в этом рассказе. Это глубоко личное дело Аслишо и Насибы. Добавлю лишь, что по тем нескольким словам, которые ещё возможно было прочитать, в записке была приведена довольно веская причина по которой она не могла стать женой Аслишо. И этой причиной были не деньги...

[Джура Хан]

Приведу лишь заключительные строчки записки. Вот они: «Если сможешь будь ведущим на моей свадьбе. Аслишо, я люблю тебя. Знай ты всегда со мной». Те слова, которые я не смог прочитать я не стал переспрашивать у Аслишо, думая, что это было бы верхом бестактности, по отношению к обоим влюблённым.
Я вернул записку моему задумчивому юному другу. Он достал ещё клочок бумаги, и я узнал, ту записку, которую он оставлял сестре, перед тем как покинуть кишлак, после свадьбы. В глаза сразу бросились крупные печатные буквы: «МНЕ НИ КТО НЕ НУЖНА КРОМЕ НАСИБЫ» Он сложил обе записки и положил в карман. Мне подумалось: «возможно, эти две записки и останутся единственными свидетелями их первой, юной и прекрасной любви»

[Джура Хан]

- Завтра я уезжаю, - сказал я Аслишо, и крепко пожал ему, натруженную сельским трудом руку.
- До свидания, когда будешь в наших краях ещё? – спросил он глядя мне в глаза.
- Скоро, инша Аллах, - ответил я
Я оставил ему книгу Харуки Мураками «Охота на овец»
- А теория Дарвина действительно очень спорная, может напишешь опровержение, - пошутил я. Он слегка улыбнулся.
- Нигина, до свидания, - помахал я рукой сестре Аслишо. Она отложив в сторону посуду встала, вытерла руки о подол платья, забежала в «чид», и через минуту вернулась с очень красивыми «джурабами» вязаными бартангским стилем.
- На память, - протянула она.

[Джура Хан]

На следующее утро я ехал в «Ниве» с Мехриддином в сторону Душанбе. Утро было солнечное. С права горы были ещё в тени, а с левой стороны они были ярко освещены лучами утреннего солнца.
Какая та девочка, с палкой в руках, гнала стадо овец вдоль берега
В машине звучала оркестровая музыка Джеймса Ласта «Одинокий пастух»
- Есть какая ни будь кассета с песнями Далера Назарова? - спросил я Мехриддина. Он выбрал среди кассет одну и вложил в магнитофон. Зазвучала песня: «Турки Шерози»

[Джура Хан]

Позади остался кишлак в котором я провёл почти месяц. Остался живописный, мало кому известный, самобытный кишлак, с удивительными людьми. Там остались герои моего рассказа Аслишо и Насиба. Там остались другие мальчики и девочки, которые тоже подрастут и тоже испытают эти первые волнующие, нежные чувства первой влюблённости или настоящей любви. Они тоже, возможно, будут сидеть вместе за одной партой, сидеть вместе на школьных вечеринках, загадочно улыбаться друг другу. Или, как Аслишо и Насиба пойдут в клуб смотреть индийский фильм, и какой ни будь мальчишка, увидев глаза девчонки, полные слёз, тоже скажет потом: «Меня как будто кто то сильно ударил в грудь»…Жизнь в кишлаке продолжается…

[Джура Хан]

Эпилог
Год спустя после этих событий, я позвонил в кишлак, Мехриддину. С его слов я узнал, что Аслишо уехал из кишлака. Работает где то в России. Хочет заработать достаточно денег, и продолжить учёбу.
Посылает немного денег и сестре Нигине.
У Насибы родился сын. Говорят назвала сына Аслишо...

[Wischnjakowa]

СПАСИБО за такой чудесный рассказ, как наяву всё представилось и эта вечная тема: любовь...На Памире мне не пришлось побывать, но на горах Таджикистана,Узбекистана и на перевалах была.Незабываемое время!(Y) (F)

[Джура Хан]

В Непале Новый Год, не особенно популярный праздник, хотя тоже отмечают. В декабре, в предновогодние дни, очень жарко, яркие солнечные дни, кругом тропические растения. Изредка можно встретить наряженные ёлочки, с искусственными Санта Клаусами, стоящими рядом с ёлками.
Мы встречали Новый Год в Центре Русской Культуры в Непале. Центр - это огромное двухэтажное здание. Тут каждый год собираются все русскоговорящие Непала. Как только вошли в здание, сразу увидели огромную русскую ёлку установленную в центре фойе. И кругом русская речь - тут можно встретить людей из Белоруссии, Украины, Азербайджана... да, почти со всего бывшего СССР. Хоть, я здесь, не встретил земляков из Пянджа, но мне казалось, что я встретился со старыми друзьями... Это наверное, потому, что мы, люди из СССР, всё ещё мыслим одинаково...

[Джура Хан]

Не только мыслим одинаково, но и шутим одинаково, смеёмся над знакомыми персонажами анекдотов. Мы понимаем друг-друга с полуслова, потому что выросли на одних и тех же мультиках: "Ёжик в тумане", "Ну, погоди!", "Каникулы в Простоквашино"..., смотрели одни и те же фильмы: "Белое солнце пустыни", "Кавказская пленница", "Джентельмены удачи"...Попробуй, скажи иностранцу: "Динамо бежит?". Разве услышишь в ответ: "Все бегут". Нет. А попробуй скажи "Конфетку хочешь?", и если он скажет: "Да", а ты ответишь: "Ан нету". Какая будет реакция?
Будет обижен навсегда! .

[Джура Хан]

Так вот, на Новогодней встрече, в Непале, мы все понимали друг-друга без лишних слов. Был Дед Мороз, была красавица Снегурочка, были песни, были танцы..., и под конец веселья, кажется, даже было типично "советское" выражение: "А ты, меня уважаешь?". Вот тут я сразу понял, что я нахожусь среди своих...

[Джура Хан]

Здравствуйте, земляки!
Мне часто писали на "личку", спрашивая, на каком сайте можно прочитать мои вещи.

Если кому интересно, мои скромные рассказы, эссе и очерки (в основном о Памире) опубликованы на сайте: http://lib.ru, в знаменитой библиотеке Максима Мошкова, где теперь их можно прочитать в более удобном формате.
Вот по этой ссылке:
http://zhurnal.lib.ru/editors/m/mamatow_dzhurahon_dzhumahonowich
Надеюсь мои рассказы, очерки, эссе о Памире, (вообще о Таджикистане), будут хорошими популяризаторами этого удивительного края, по всему миру, и будут способствовать хорошему имиджу о нашей стране.



Читайте, если хотите, оставляйте свои комментарии.
С уважением,
Джурахон Маматов

[Иван]

Spasibo za rasskazi.
Bil na Seite, o4en ponrawilos(Y) (Y) (Y) (Y) (Y) .

[Джура Хан]

Спасибо, Иван, за ваш отзыв о моих рассказах. Я ОЧЕНЬ рад, что они вам понравились(v)

.......
Специально для земляков из Таджикистана!

Мои рассказы публикуют российские журналы. Если кому интересно, можете посмотреть раздел "Литература стран СНГ" вот по этой ссылке:

http://www.litbash.sitecity.ru/ltext_3110002055.phtml?p_ident=ltext_3110002055.p_ 1411141007

[Джура Хан]

Здравствуйте, всем!

Ещё один рассказ о Памире опубликован в России. Вот ссылка:
http://www.litbash.sitecity.ru/ltext_0102113009.phtml?p_ident=ltext_0102113009.p_ 1702091715

[Джура Хан]

Миниатюрка
По дороге в Агру, мы сделали небольшую остановку в одной из индийских деревень. Было очень жарко. Выйдя из прохладной Тойоты, я сразу встал под тень огромного эвкалипта. Под деревом одиноко сидела смуглая, но симпатичная индианка, и торговала холодной водой. Маленькие бутылочки воды находились в деревянном ведерке со льдом.
- Сколько стоит бутылочка? - спросил я её по английски.
- Дас рупия, - ответила она по индийски. Как оказалось позже, она по английски не говорила.
Повернувшись в сторону машины, я спросил у жены, по таджикски:
- Чанд дона бигирам (сколько штук купить?)?
- Шумо точик астен? - вдруг, привставс волнением спросила индианка

[Джура Хан]

Она окзалась тоже таджичкой, но из Кабула. Мы немного поговорили. Оказывается, она беженка из Афганистана. Во время эмиграции вышла замуж за индуса-мусульманина. Потом родители вернулись обратно в Кабул, а она осталась с мужем, в своей деревушке. Я купил у неё всю воду. Мы тепло попрощались. Её черные глаза заблестели. Затем она медленно побрела по сухой пыльной дороге в сторону деревушки. На жёлтом песке остались лишь следы её маленьких босых ног. Мы поехали дальше. Через окно машины, вдали виднелась её худенькая фигурка обмотанная в темно-зелёное сари...

[Джура Хан]

(отрывок из, ещё, не опубликованного рассказа)
---
За окном лил проливной тропический дождь. Дул не сильный ветер. «Тефаль» со свистом просигналил и выключился. Я заварил себе, в свою любимую кружку, непальского зелёного чаю, и сел обратно за свой стол. Из за дождя усилились запахи всех тропических растений за окном. Окно было открытым, и прямо об подоконник билась небольшая ветка молодого эвкалипта. И я отчетливо почувствовал освежающий запах эвкалипта. Был конец рабочего дня. Нужно было просмотреть всю рабочую почту за день. В этот момент в дверь тихо постучали.
- Войдите, - громко произнёс я. Дверь тихо открылась, и показалось заплаканное лицо моей ассистентки, Каришмы.
- Можно? - тихо произнесла она, и тихо села на против меня. Медленно поправила сползающее с плеч сари, и не глядя на меня прошептала:
- Я увольняюсь с работы.

[Джура Хан]

Немного о Каришме. Ей двадцать три года. Красавица, каких ещё нужно поискать. Очень весёлая девушка. Она работает на первом этаже, но когда она смеётся, её завораживающий смех слышен аж на четвёртом этаже. Любимица всего нашего офиса. Она работает у нас уже больше года. Работает безупречно. Порхает с этажа на этаж, как летняя бабочка, только и успеваешь увидеть мелькающий край её сари, или шарфа. Большая любительница шоколадного мороженого, и всяких других сладостей. Но на её фигуре, эта её слабость никак не сказывается. Естественно, если носиться по этажам, как она, думаю и тонны мороженного не испортят её девичью фигуру.
Но, с недавних пор она загрустила. И весь наш офис, как то сразу потускнел. Она перестала смеяться, да и вообще общаться с кем либо в офисе. Лишь молча выполняет свою работу.

[Джура Хан]

- Что будешь, кофе, чай? – спросил я её
- Спасибо, ничего не хочу, - прошептала она, еле слышно, глядя мне прямо в глаза.
Я встал, подойдя к окну, осторожно оттолкнув веточку эвкалипта, затворил окно. Ветер начал трепать веточку об стекло. Я вернулся к столу, сел в кресло, и вопросительно уставился на Каришму.
- Я хочу уволиться, потому что… - медленно начала она рассказывать.
В этот момент, мне показалось, что это уже было со мной. Точно такая же ситуация. И вдруг в памяти вспыхнуло: Наш Душанбинский Педагогический институт. Факультет иностранных языков. Третий этаж. Было ранее, тоже ветреное, дождливое утро, и я сидел в одной, ещё пустых, аудиторий. А в окно, вместо эвкалипта, стучалась, только что зазеленевшая, ветка чинары. И в аудиторию вошла девушка курсом младше, с которой я был знаком…

[Джура Хан]

Рассказз о внезапно вспыхнувшей любви, но...
---

Друзья, если, кому либо будет интерсно прочитать *мой новый *рассказ "По дороге Хорог - Душанбе", в более удобном формате, то он опубликован на сайте lib.ru.
Вот ссылка к рассказу:
---
http://zhurnal.lib.ru/editors/m/mamatow_dzhurahon_dzhumahonowich/khorog-dushanbe.shtml
---
Приятного чтения

[Джура Хан]

(Рассказ, пока, без названия)

На свадьбе танцевали почти все, музыка была столь зажигательной, что танцевал даже Боб Айдаршо (Боб, Буб – значит дед). Я сидел на «манджа», под яблоневым деревом, а рядом со мной, справа от меня сидел Парвиз, он приехал из Душанбе. Нам только что подали, ещё дымящийся *«кабоб». Парвиз рассказывал о себе, точнее о том времени, когда он ещё школьником жил в этом же кишлаке, вспоминал разные смешные истории. Тут раздался взрыв смеха, даже сквозь громкую музыку был слышен хохот, и все смотрели на танцующих. Оказывается, все смеялись глядя, как по молодецки танцует Боб Айдаршо.

[Джура Хан]

В кругу молодых девушек он выделывал такие выкрутасы, что ни один молодой парень, наверное, не смог бы станцевать так как Боб Айдаршо. Он, заложив одну руку за голову, а другую за пояс, и стоя на одной ноге подпрыгивал вокруг молодой и красивой девушки в зелёном платье с большими жёлтыми цветами. А другие девушки и женщины взяв их в круг, с хохотом аплодировали им.
- Баракалло Боб!
- Ку Боб двис машре, царанг ракс чидо даркор (Ну ка, дед, покажи нам, как нужно танцевать. (Памирский язык)!
- Ай, ту, Айдаршо гал кизгир (Ну, ты Айдаршо, ещё боевой (памирский язык)! – раззадоривали деда все вокруг.
Я взглянул на Парвиза, и удивился что он не смеялся. Он пристально смотрел на девушку, которая танцевала с дедом.

[Джура Хан]

- Что с тобой, Парвиз? – осторожно спросил я его.
- Да ничего, не обращай внимания, - грустно ответил он и отложил в сторону тарелку с кабобом, не отрывая взгляда от девушки.
Тут музыкантам дали немного отдохнуть, и все танцующие со смехом и шутками расселись по своим местам. Та красивая девушка села на «манджа», где невеста, одетая во всё красное, сидела со своими подругами. Парвиз теперь смотрел только на ту девушку. Их взгляды несколько раз встретились.
- Ты, что, Парвиз, знаком с этой девушкой? - *тихо спросил я его.
- Да, это Наргис, мы учились в одной школе, но она на три года младше меня. Почти пятнадцать лет не встречал её. Надо же она, почти, совсем не изменилась, - грустно произнёс он.

[Джура Хан]

Я не стал его допрашивать, но по его интонации понял, что между ним и Наргис что-то было.
Тут, после кабоба, стали разносить ещё совсем горячий плов, с нарезанными кусками мяса сверху, и салатом из помидоров, лука и укропа. Но Парвиз даже не притронулся к плову. «Видимо, у него было что-то серьёзное с Наргис», подумал я. Тут снова заиграли музыканты, и снова стало весело. Но на Парвиза и музыка не подействовала. Он молча пил чай, и думал о чём-то своём. Я не стал мешать ему. «Если захочет, сам расскажет, не захочет, это его личное дело» - решил я и стал слушать песню «Ай, духтари дехот», которую, в этот момент исполняли музыканты. С новой силой разгорелись танцы. Снова танцевала Наргис. Надо признаться, она танцевала очень красиво.

[Джура Хан]

Пропущу описания свадьбы, потому что мой рассказ вообще-то о Парвизе.
С Парвизом я встретился несколько дней спустья после свадьбы на берегу речки, где *он косил сено.
- Саломолек, какое это удовольствие, приехать летом в кишлак, - произнёс он с радостью в голосе.
- Ваалек, да, полностью с тобой согласен, мне тоже нравится приезжать сюда в отпуск, - признался и я.
Мы разговорились, сидя на только что скошенной траве, от которой шёл сладкий цветочный запах. *Он рассказывал, как он работал в России, а потом через Фонд Ага Хана, поступил в КЕПП и выучил, довольно хорошо, английский язык. Затем вернулся в Душанбе, где иногда получалось поработать переводчиком в различных международных организациях, или с туристами.

[Джура Хан]

Позже он поступил на заочный факультет Института Искусств в Белгороде, в России, где он в своё время проработал несколько лет.
- Но где бы я не был, меня всегда тянет на Памир, - гордо заключил он свой разговор.
- Ну, конечно, это ведь твой дом, тут твои родители, друзья и знакомые. Тут каждый куст, и каждая тропинка напомнит тебе твоё детство, - сфилософствовал я.
- Да, и незабываемая первая любовь, - таинственно и тихо добавил он.
Я с улыбкой посмотрел ему в глаза, и полушутя произнёс:
- Наверное, это была Наргис?

[Джура Хан]

- Да, это она, - смущенно признался он и замолчал. – Это случилось во время празднования Навруза. *Мы ещё учились в школе. Я был в одинадцатом классе, а она в восьмом. Но не смотря на возраст, она была решительной и отчаянной девушкой. От неё можно было ожидать всего. *Мы репетировали какой то спектакль, где она играла роль Принцессы, а я роль Принца, *и мы иногда до поздна засиживались в школе, даже после репетиции. .. А как известно Навруз это весна, и молодая кровь просто бушует. Я не заметно влюбился в свою партнёршу. По её глазам и, иногда, красневшим шекам, я догадывался что наша
влюблённость взаимная.

[Джура Хан]

По ходу спектакля, в финальной её части Принц и Принцесса должны были встретиться, обняться и поцеловаться, на что Наргис, конечно, *никак не соглашалась (а я, всё же, тайно на это надеялся). Но наши учителя нашли выход. Они сказали, что бы мы стали с разных сторон сцены, и по знаку, побежали с раскинутыми руками, навстречу друг к другу, и в этот момент закрывается занавес, и ненадо не обниматься и не целоваться. Всего лишь иммитация.
И вот настал день спектакля. Мы с волнением играем спектакль. Подходит финальная часть, и я и Наргис бежим навстречу друг другу, четыре метра, три метра, два метра, один метр... а занавес не закрывается (как позже выяснилось, что то там застряло).

[Джура Хан]

Мы столкнулись лицом к лицу, а занавес ещё открыт. Первой опнмнилась Наргис, она поколебалась и обняла меня за шею. В это время учитель стоявший в углу сцены побежал по ступенькам вниз, крича на того, кто должен был закрыть занавес. Но тут занавес начал закрываться сам собой. Наргис снизу вверх посмотрела на меня, и я увидев её красивые синие глаза, с невероятной ближины, и не выдержав нежно прикоснулся к её губам. Кажется этого уже ни кто не заметил, кроме старой тёти (виц) Зарагуль, уборщицы школы, которая каким то образом оказалаь за сценой и некольких младшеклассников стоявщих у стенки, ближе к сцене. Занавес закрылся. В зале громко (как всегда бывает в школе) кричали и свистели.

[Джура Хан]

Мы с Наргис стояли по среди сцены и не знали что делать. Она вся покраснела, сквозь её распущенные длинные волосы я заметил кончики её маленьких ушей, которые горели вишнёвым цветом, Я должен признаться, что это был, на самом деле, наш первый поцелуй. И я до сих пор помню его вкус.
Занавес открылся, всех участников вызвали снова на сцену, и больше всех требовали Наргис и меня. Кстати, именно после этого спектакля, у нас у обеих зародилась мысль поступит в Институт Искусств.
После Навруза, как известно наступают весенные школьные каникулы. Все каникулы я провёл под впечатлением того поцелуя.

[Джура Хан]

Наргис намеренно избегала меня. Мои одноклассники шутили надо мной, и я тоже отшучивался, отвергая свою влюблённость. Хочу, призанться, что в школьные годы разница в возрасте в три года, для меня воспринималась, как огромня пропасть (сейчас, смешно об этом вспоминать). И по этому я делал вид, что не обращаю внимания на эту восьмиклассницу, на Наргис, а на самом деле я, бензнадёжно, был влюблён в неё. В эту загадочно красивую, непредсказуюмую и решительную девчёнку.

[Джура Хан]

Я никогда, за все годы обучения в школе, не ждал того, чтобы побыстрее закончились каникулы, и снова пойти в школу, и увидеть эту девчёнку, которая смогла зажечь в моём сердце первую и настоящую влюблённость. Хочу сделать ещё одно признание: до этого момента, я числился в списках отъявленных хулиганов школы, хотя учился хорошо, но по поведению, всегда был двойшником.
Что было потом? Потом, я закончил школу. Попытался поступить в душанбинский Институт Искусств, но не получилось. Вернулся в кишлак. Затем решил, почти как все *молодые ребята кишлака, уехать в Россию. Естественно об этом стало известно всем, и даже Наргис.

[Джура Хан]

Однажды, моя сестрёнка принесла мне записку, на котором карандашом было написано: «Хочу с тобой встретиться. Наргис». И всё больше ничего. Радости моей не было предела. И я корил и ругал себя, почему не я, а она решилась первой сказать это. Но, как я уже говорил, она всегда была решительной и непредсказуемой.
Мы встретились в сентябре, в сезон сенокоса, где наши участки соседствовали друг с другом. Теперь она казалась взрослой, всё таки – девятиклассница. Она стала ещё женственее, ещё краше.
Что было во время наших встреч? Ни кому, и ни когда не скажу.

[Джура Хан]

- Не настаиваю, - искрненно согласился я с ним. Я был полностью согласен с ним, что это навсегда должна остаться тайной только для двоих. Истинные чувства не требуют разглашения. Они должны навсегда остаться незримыми узами, навсегда, и толко для них.
Тут Парвиз *посмотрел на меня, улыбнулся, и поднял пучок свежескошенной травы, и нежно вдохнул аромат свежих трав.
- Вот и сейчас, кошу траву, и этот запах возвращает меня к тем годам.
Стало вечереть, и с гор начали возврашаться овцы и коровы (с потца). Кишлак наполнился блеянием коз и баранов. Меня всегда удивляло, как они (овцы) без ошибки находили свои дворы. Из дворов струйками стал подниматься дым, и запахло жаренным луком.

[Джура Хан]

Мы ещё немного посидели с Парвизом, погворили о том о сём, и разошлись по домам.
Мои дорогие читатели, наверное, хотят меня спросить: «А что случилось дальше? Почему же эти двое влюблённых не поженились?»
Честно скажу, я не знаю. А Парвиз рассказал, то что счёл нужным, больше вопросов я ему не задавал.
Но разговаривая со своими «хиён» (сестры жены), я догадался, что и у Парвиза и у Наргис свои семьи и дети.
А через несколько дней после свадьбы мой отпуск закончился, и я уехал из ставшего для меня близким кишлака.

[Джура Хан]

В конце своего рассказа хочу добавить: Ведь это мгновение из жизни, из жизни двух, давайте, я всё таки напишу, счатливых Принца и Принцессу из далёкого памирского кишлака. Не только в индийских фильмах влюбляются, влюбляются везде. И везде она протекает по своему. И у каждого она своя и неповторима, и каждое мгновение той первой, *полудетской любви дорога лишь для тех, кто испытал эти чувства.
На мгновение представьте Парвиза, сидящего на «манджа», среди шумной свадьбы, и спустья пятнадцать лет встретившего свою первую любовь. Незабываемую любовь.

[Джура Хан]

Это не исчезающая и вечная мелодия, вечный напев который навсегда записывается в сердцах влюлённых. И ты его, по желанию, если захочешь, можешь слушать снова и снова. Иногда тихо, еле слышно, а иногда громко, во всю мощь. Мне показалось, что Парвиз, тогда, сидя рядом со мной на «манджа», одновременно находился на сцене школы, когда он впервые познал волшебный вкус первого поцелуя губ совсем ещё юной девушки. (Написал эти строки, и сразу вспомнил чарующие *стихи великого Омара Хайама).
Видимо и у Наргис, тоже, сердце билось учащенно, когда их взгляды встретились, но я ничего сказать о ней не могу. Я видел её лишь издали.

[Джура Хан]

Этот немой разговор, разговор взглядами, понимали лишь они. И я уверен, что своими взглядами они рассказали друг другу всё, всю поэму их прошедшей истории. Иногда так бывает, что слова оказываются лишними. Поэтому я прекращаю писать, а скажу лишь: «Слушайте поэму памирской Принцессы и Принца»...
_______

Эпилог

А Боб Айдаршо оказался молодцом. В тот день, парни гораздо моложе его, не выдержали танцы до конца свадьбы, а Боб Айдаршо, дотанцевал до конца свадьбы, без перерыва, а потом говорят его видели дома, на свадьбе и у жениха, где было продолжение свадьбы... А может он тоже влюбился, ну скажем в виц Зарагуль...?

[Джура Хан]

Сегодня, ещё один рассказ о Памире (прежнее название: "По дороге Хорог-Душанбе") опубликовали в журнале "Литературный Башкортостан" в 33-ем номере, под названием "Запах "Кензо", Знаю, что многие мои уважаемые читатели уже знакомы с этим рассказом.
Вот по этой ссылке его можно прочитать в очень удобном формате: ___ http://www.litbash.sitecity. ru/ltext_0808112017.phtml?p_ident=ltext_0808112017.p_ 0908031311

(После sitecity и точки, уберите пробел) ___
В этом же журнале, начиная с 24-го номера, можно найти ещё много рассказов о Памире (вообще о Таджикистане), написанных Джурахоном Маматовым. Смотрите раздел "Литература стран СНГ"
Приятного чтения!
С уважением Джурахон Маматов

[Джура Хан]

Рассказ из Индии
___


Сейчас в Индии сезон дождей. Дождь льёт почти без остановки. Это так интересно, когда кругом зелёные тропические деревья, и серебрянные струи дождья непрестанно льют и освежают всё кругом. Несмотря на дождь жизнь идёт своим чередом. Вчера мы с друзьями приехали в *Агру, посмотреть на великий Тадж Махал.
Наш автобус петлял по зелёным улицам Агры, а дождь всё лил и лил. Окна автобуса запотели, и я периодически протирал стёкла, чтобы лучше было видно. Рядом со мной, справа от меня, у окна, сидела Каришма, и мне постоянно приходилось наклоняться к ней, чтобы протирать запотевшее стекло. Я чувствовал, что это её смущает, потому что при каждом моём наклоне она слегка краснела. Вот такая она девушка – стеснительная.

[Джура Хан]

И чтобы не выдать, что она покраснела, она слегка наклоняла голову, и её распушенные волосы закрывали её покрасневшее *лицо. Хотя её учащённое дыхание выдавало её сотояние. Раньше ничего подобного я за ней не замечал. Это началось после того, как я ей сказал, что скоро уезжаю из Индии, к себе в Таджикистан. Три года работы вместе *нас невероятно сблизили.
- Давай поменяемся местами, - предложил я ей, когда очередной раз протирал окно.
- Нет, мне здесь удобно, отсюда лучше видно, - почти шёпотом ответила она.
Наконец в дали, сквозь струи дождья показался величественный силуэт Тадж-Махала. Наш автобус начал искать место, где бы припарковаться. В радиусе одного километра, вокруг Тадж Махала, запрешено парковаться, чтобы выхлопные газы, ненароком, не повредили мраморным стенам уникальной *архитектуры

[Джура Хан]

Вокруг нашего автобуса уже кружились кучера, и каждый хотел посадить нас в свою повозку с лошадьми. Мне понравилась белая *в крапинку лошадь, и я предложил Каришме сесть на переднее сиденье, куда затем взобрался и сам. А на задние два места сели какие то итальянцы, и шумно о чём то спорили. Может они былы не довольны, что им приходится ехать задом на перёд.
Хотя наша повозка и имела навес, но от дождя она не очень то оберегала. Это я заметил взглянув на коленки Каришмы, её жёлтое сари быстро промокло, и прилипла к её стройным ногам. Я открыл зонт и передал его Каришме. Она взяла зонт и автоматически сначала прикрыла коленки, и я остался под дождём, а потом она сразу опомнившись, придвинулась ко мне, и мы оба оакзались под зонтом. От её промокших волос пахло евкалиптовой ессенцией. Очень волнующий запах.
Вперади нас сидел смуглый кучер, кажется его звали Санджей, и совершенно не обращал внимания на дождь. Он был в белых шортах до колен, а торс был совершенно голым, и тёплый дождь струился по его загорелой спине.

[Джура Хан]

- Каби-каби мне кажется, что мы знаем друг друга с детства, - из под зонта тихо произнесла Каришма. Это уже вошло в привычку, *у неё, говорит со мной на смеси индийского и английского. (Каби-каби – с индийского переводится – иногда) – А ты не можешь продлить свой контракт ещё на некоторое время? – с надеждой спросила она. В это время наш кучер остановил лошадь, впереди слышался шум, и небольшая толпа окружила двух молодых людей, которые раздавали автографы, стоя под зонтами.
- Кто это такие? – спросил я Саджея
- Кажется, Амрита Рао и Шахид Капур, неуверено произнёс кучер. Я попытался получше разглядет этих знаменитостей, но они были так густо окружены толпой, что я ничего не увидел. А Каришме, даже, дело не было до этих Болливудских звёзд.
- Если хотите встретить знаменитых актёров, приходите к Тадж Махалу по чаще, тут, почти каждый день, кто нибудь да появляется, - улыбаясь произнёс смуглый кучер. – А иногда и съёмки клипов тут деляют.
Дождь не прекрашался, но не смотря на погоду туристов посмотреть Тадж Махал было очень много.
(продолжение следует)